Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Прелестный Сислей, ранний Утрилло, Мэри Кассат, а эта прелестная жанровая сценка в фиолетовых тонах, наверное, Вюйар?
— Да, актриса мадам Мело с дочерью. Ну все, хватит, Десмонд! Ты меня смущаешь.
— Не могу, Алек. Я в полном восторге! Господи Боже мой, неужели у тебя там Гоген?! Понт-Авен. Это когда он вернулся с Таити без гроша в кармане.
— Хватит, Десмонд! Да, у него действительно не хватило денег на холст, и он написал эту милую вещицу на мешковине. Мне пришлось отдать натянуть ее на новый подрамник. В Нью-Йорке, там, где я и купил ее. И заметь, картина в подлинной раме времен
— Алек, последний вопрос. Вон то изумительное изображение Сены…
— Десмонд, об этом шедевре я могу говорить бесконечно. Моя самая любимая картина. Сена в районе Пасси. Последний пейзаж, написанный Кристофером Вудом. На обороте письмо от его матери.
— Как раз перед… Кажется, на вокзале в Солсбери…
— Да… Какая утрата!
— Алек, похоже, ты здесь один? — нарушил затянувшуюся паузу в разговоре Десмонд.
— Совершенно верно. Моя любимая жена и мои сорванцы, оба мальчики, сейчас в Сассексе.
— Что, в отеле? — поинтересовался Десмонд, рассматривая фотографию на маленьком столике.
— Конечно же нет. У меня в Сассексе имеется старая развалюха. Но мы там довольно часто бываем.
— А скажи, этот прелестный дом в георгианском стиле с божественными кирпичными конюшнями, переделанными в крытую веранду с видом на меловые холмы… — безучастно спросил Десмонд. — Скажи, чей он?
— Это дом викария, и, естественно, ему и принадлежит. Очень неплохой парень. А дальше по дороге — Меллингтонская церковь. Подлинная нормандская, что видно по каменной кладке. Невозможно передать, до чего красива! Как-нибудь на днях обязательно тебя туда свожу.
— Спасибо, Алек. Быть может, викарий разрешит нам остановиться в своем старом доме, — заметил Десмонд и, помолчав, добавил: — Алек, ты по-прежнему самый лучший друг, о каком только может мечтать человек. И все же, ради Бога, не надо приуменьшать собственные успехи из-за того, что я по глупости разрушил свою жизнь!
— Десмонд, сейчас же перестань! У тебя еще все впереди.
— Не перестану. Ты сумел окончить школу и университет без гроша за душой. У тебя не было денег, но ты устроился помощником врача. Это такая нагрузка! Тебе частенько приходилось вставать по ночам, но ты умудрился блестяще сдать экзамены и в мгновение ока обзавелся блестящей практикой. И вот ты продаешь практику и становишься популярным романистом, автором бестселлеров. Ты действительно сотворил чудо. А я… я бывший священник, выкинутый из лона Церкви, бывший муж, покинутый, слава тебе, Господи, сучкой-женой, и в кармане у меня едва ли найдется больше тридцати фунтов.
— Десмонд, успокойся, пожалуйста, — остановил я друга, обняв его за плечи. — Мне просто чертовски повезло! А теперь постараемся сотворить чудо для тебя. Вспомни, что сказала, вернувшись в Дублин, Беделия Би.
— Она много чего говорила. Она очень даже ничего, к ней только надо привыкнуть. Ну а дело обстоит в общем так. Они твердо намерены снять фильм о жизни Энрико Карузо. Конечно, название будет другое. Какая-нибудь пошлятина типа «Золотой голос» или «Голос, в котором чувствуется дыхание рая». В любом случае сценарий уже готов, но первоначальная идея использовать записи Карузо никуда не
Не выдержав, я взял руки Десмонда в свои и крепко сжал.
— А вот и твое чудо, Десмонд! Какая сказочная возможность. Она послана тебе Богом. О таком начале карьеры можно только мечтать. Теперь тебя будет не остановить. Десмонд, а я со своей стороны сделаю все, чтобы тебе помочь. Обещаю. Конечно, я еду с тобой. У меня там тоже найдутся кое-какие дела. Завтра отправимся за покупками. Об остальном я позабочусь: о билетах, о бронировании мест, о номерах в отелях — словом, обо всем.
— Но сперва я хочу повидать свою малышку. Она с мадам, в Швейцарии.
— Сделаем это по дороге. Сядем в Генуе на пароход.
Я продолжал говорить, крепко сжимая его руки, а он вдруг поднес мои пальцы к губам и поцеловал. И к своему ужасу, я заметил, что он с трудом сдерживает слезы.
— Алек, ты слишком добр, бесконечно добр к такому конченому человеку, к такому жалкому неудачнику, как я. Именно за это я всегда любил и люблю тебя.
— Хватит, Десмонд! Давай поднимайся! Поможешь мне с обедом.
Спустившись вместе с Десмондом по лестнице на кухню, я включил электрогриль и зажег газ под картошкой.
— Я подумал, что сегодня тебе вряд ли захочется идти в ресторан. Так что пообедаем дома. Ты есть хочешь?
— Ужасно хочу. Особенно сейчас, когда я наконец отошел от качки. Меня всю дорогу выворачивало наизнанку, — сказал он, усаживаясь за кухонный стол.
Я последовал его примеру.
— Все же прекрасный метод для восстановления аппетита придумали в свое время древние римляне!
— Но, безусловно, достаточно болезненный.
— А помнишь старину Бошана с его тортом? При таком аппетите он наверняка еще до сих пор жив.
— Да уж, что-что, а покушать он любил, — улыбнулся Десмонд. — Но боюсь, старой матери настоятельницы уже нет с нами.
— О да. Она, несомненно, в раю. Десмонд, никогда не забуду, как ты пел для нее. Думаю, именно тогда нам с тобой было назначено судьбой связать свою жизнь с кино.
— А я в жизни не забуду ту толстенькую коротышку, капитана женской хоккейной команды! Какая спортсменка! А какая задница!
Когда картофель сварился, я полил его маслом и перевернул мясо на гриле.
— Алек, давай прямо здесь и поедим. Жуть как неохота тащить все наверх.
— Даже и не мечтай. Отправляйся в столовую. Там уже давно накрыт стол.
Десмонд неуверенно на меня посмотрел, но послушался. Я быстро поставил блюда в небольшой кухонный лифт в стене и присоединился к своему другу.
— Алек, а где вся еда? — удивился Десмонд.
Я нажал кнопку в стене. Послышалось слабое жужжание, распахнулись филенчатые створки в стене — и наш обед был перед нами.
— Здорово придумано!