Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
– Я вышла замуж за Фрэнка Мура, – резко ответила Люси. – Он был джентльменом.
– О-о! Не так уж он отличался от Джо! – злобно выкрикнула Полли. – Когда был помоложе, тоже увлекался девчонками. Если хочешь, могу кое-что тебе рассказать.
У Люси раздулись ноздри маленького носа, глаза засверкали ледяным блеском.
– Убирайся из моего дома! – холодно отчеканила она.
Воодушевленная собственным гневом, она держалась несколько театрально, но не сознавала этого. Она не хотела больше терпеть у себя в доме эту презренную вульгарную женщину, поэтому без колебаний прогнала ее. И действительно, Полли ушла, покорившись суровому взгляду Люси и что-то бормоча, и в такт брюзжанию
Вот так, казалось, сама судьба заставила Люси принять предложение мисс Хокинг. Но не по воле судьбы это произошло, судьба даже не склоняла чашу весов в ту сторону. Это сделала сама Люси – она подчинилась велению души, и это определило ее дальнейший путь. Она сказала Полли, что переедет, и последовала своим словам, не желая передумывать и отступать. На следующий день после визита Полли она сообщила мисс Хокинг, что согласна принять ее предложение, и та очень обрадовалась. Как же она ликовала! Волна оптимизма, на которой постоянно пребывала эта женщина, поднялась еще выше. Она с восторгом предвкушала эту перемену, упрашивая Люси высказать все ее прихоти по вопросам комфорта или кухни и заставляя Фейри сидеть на толстых окорочках, помахивая передними лапами в знак одобрения. Все это было очень приятно и забавно!
Поначалу у Люси была мысль оставить дом, чтобы сдавать его с мебелью – это было бы весьма желательным источником дохода. Однако агент, занимавшийся делами виллы и ее коммунальными удобствами, был непреклонен. Мрачен и непреклонен! Такие вещи никогда не делались, и их не разрешат делать впредь в элитном месте, каковым считалась Ардмор-роуд. Он заметил, что никакого труда не составит освободить Люси от оставшейся части аренды и найти нового арендатора для пустого дома.
Таким образом, она столкнулась с необходимостью продать свою мебель. Арендная плата за хранение вещей была очень высокой, поэтому такой вариант отпадал, а в квартиру мисс Хокинг вся обстановка не поместилась бы. Люси засомневалась. Это был радикальный шаг, и она осознавала его бесповоротность. Тем не менее приходилось думать о будущем, не загадывая далеко вперед, ведь Питеру предстояло учиться в колледже еще пять лет. К тому же Люси все взвесила заранее и была не намерена отступать.
Ее мебель перевезли в аукционный зал и продали без аукциона через дилерское агентство. Она терзалась из-за этой потери. Со жгучей болью отказывалась она от семейных вещей, которые время и привычка сделали совершенно своими. Она с энтузиазмом покупала их вместе с Фрэнком. Ей вспомнился тот день, с его радостными хлопотами и ожиданиями, – проникновенные и доверительные споры с мистером Гау по поводу достоинств дуба и красного дерева, собственная вдумчивость и взгляды, которые она искоса, с улыбкой бросала на Фрэнка… Да, когда Люси с любовью и гордостью многие годы полировала эту мебель, разве могла она представить, что будет вот так избавляться от нее? И выручила она так мало – жалкую сумму чуть более тридцати фунтов!
Некоторые вещи она все же сохранила – свой платяной шкаф, картину матери, кресло-качалку из спальни, на круглой ручке которого остались еле заметные вмятины от зубов Питера. Держась за юбку матери, маленький Питер вгрызался в эту ручку.
Потом, однажды вечером в конце января, она возвращалась со службы и в последний раз прошла вдоль набережной к своему дому. Необходимости в этой прогулке не было – в тот день из дома вывезли всю мебель, – но Люси влекло туда особое чувство.
Она вошла в пустую маленькую переднюю. Дом, пустующий и оттого незнакомый, лишенный всего материального, но все же, как ей казалось, населенный образами, насыщенный прошлыми событиями, увешанный гобеленами, сотканными из сокровенных
К ее глазам подступили слезы. Здесь ее любил Фрэнк, здесь родился Питер, отсюда она, обезумев, бросилась в туман, чтобы потерпеть фиаско, погубить свою любовь – и Фрэнка.
И вдруг она неудержимо зарыдала. Как это все получилось? Повернувшись, она вышла в сад – из покрытой настом земли торчали лишь несколько увядших стеблей, и голая яблоня, лишенная листвы, неподвижная, простерла две ветви, словно руки. На дорожке, умытая дождями, отполированная морозом, блестела светлая галька – эти камешки собирали они с Фрэнком…
С тоской Люси заставила себя уйти. Она заперла дом и, с красными от слез глазами, печально побрела по набережной.
Ключ она оставила в конторе агента, потом, охваченная странным безразличием ко всему на свете, поднялась по лестнице в квартиру мисс Хокинг на Виктория-кресент. Чуть помедлила у двери и тихо вошла.
Глава 8
Квартира мисс Хокинг имела артистический вид. Обои на стенах не были украшены ни букетами роз, ни незабудками. Они были однотонными, цвета резеды, и на них восхитительно смотрелись гравюры меццо-тинто Бёрн-Джонса, а также женщины Россетти с крутыми подбородками и чувственно изогнутыми губами, томно взирающие из массивных дубовых рам. В целом мебель была хорошей, – без сомнения, она перешла к хозяйке квартиры по наследству и на ней лежала печать подлинной старины. Кровать мисс Хокинг несла свой балдахин на четырех столбиках с достоинством исторического артефакта. Имелись и более новые вещи – подставка, резная этажерка, забавные безделушки. Они свидетельствовали о том, что владелица разбирается в современном декоративном искусстве.
В гостиной место привычных фотографий на фортепиано занимал атласный шарф с бахромой, а виолончель, прислоненная к резной этажерке наподобие подвыпившей девицы у стойки бара, в духе романтической небрежности, оправдывала присутствие этого шарфа. Тем не менее в этом не было ничего эпатирующего, ничего цыганского! Холман Хант, чьи работы тоже висели на стенах, строго это запрещал, привнося в атмосферу дома нечто вроде благочестивого аскетизма.
Еще здесь были книги, множество старинных книг, и также некоторое количество новых и еще не разрезанных, говорящих о склонности к современному дилетантству.
Более того, в углу беззастенчиво стоял пюпитр, а над камином красовался сосуд с ароматической смесью. Не было видно буржуазного фикуса, вместо него с бамбуковой этажерки свисали усики традесканции, со вкусом выражавшей тягу того века к зеленым ветвям и листьям для украшения дома. И действительно, преобладающим тоном квартиры был зеленый, даже в абажурах ламп. Да и сама мисс Хокинг носила дома этот цвет – снимая сшитые на заказ наряды, переодевалась в зеленые платья на кокетке, с длинными рукавами, сшитые из переливчатого шелка, который шелестел с обольстительной величавостью.
Безусловно, у этого дома была особенность, чарующая особенность, присущая в равной степени его хозяйке. Люси находила это впечатляющим, но определение данной особенности странным образом ускользало от нее. Ей нравился дом, нравилась ее новая компаньонка – как же иначе? – и все же она не могла понять, почему мисс Хокинг, которая со смехом называла себя скиталицей и даже изгоем, живет в Ардфиллане. Какая причина привела ее сюда? Друзей у нее было немного – причем их небольшой круг то и дело менялся, – а из родственников только брат, редко упоминаемый и по-прежнему живущий в ее родном городе на юге Англии. Да, Люси, похоже, не знала главного о своей подруге, и это озадачивало ее…