Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

Кронин Арчибальд Джозеф

– Продолжаем действовать точно по плану. Не беспокойтесь, может быть, и не так скоро, но мы с вами доведем это дело до конца.

– «Мы с вами»! – передразнил его Най. – Теперь мы просто марионетки. Господа в Лондоне будут дергать ниточки, а мы здесь – расхлебывать эту кашу.

– Нет, нам предоставлена полная свобода действий. Грили сам так сказал.

– Ну, будь по-вашему. Но если мы это дело провалим, нам конец.

Смит взглянул на часы. Было уже начало пятого, и, хотя ему больше всего хотелось как следует подзакусить и выпить чая, он решил, что времени терять нельзя.

– Поедем сейчас же в Моссберн. Чем скорее мы внесем там задаток, тем лучше.

Глава 6

Вскоре после

того, как Смит и Най ушли, Генри покинул редакцию и поехал прямо домой. Он не застал ни жены, ни Дороти. Они, как сообщила ему Ханна, пошли с миссис Бард в «Одеон» смотреть новый фильм. Почти не притронувшись к ужину, Генри поднялся в свой кабинет – бывший чердак, выходивший окном в сад, – где хранились его книги и коллекция стаффордского фарфора. Генри сидел там до позднего вечера, пытаясь, несмотря на тяжесть в голове, обдумать события последних дней, которые неминуемо должны были в корне изменить привычный уклад его жизни и в лучшем случае надолго омрачить ее тревогой и страхом. Он старался убедить себя, что обещание основать новую газету – только пустая угроза. Но нет, это было не так. Старший из них, Смит, – тот, кто вел переговоры, – неуклюжий, нескладный толстяк с лунообразным серьезным лицом, производил впечатление человека рассудительного, правда не особенно умного, но, вероятно, добросовестного и, несмотря на некоторое самодовольство, доброжелательного и честного – итог получился скорее положительный. Его спутник, к несчастью, казался гораздо более опасным: невозмутимый и цепкий, злой и острый на язык, с колючим взглядом – короче говоря, одинокий волк. Генри инстинктивно чувствовал, что этот человек сильнее и несравненно умнее первого, что именно его и следует опасаться. Слово «опасаться» вдруг показалось Генри таким нелепым, что он разом опомнился и успокоился. Теперь положение представлялось ему куда менее тревожным, будущее – более светлым. Позиции его газеты были на редкость прочными, она пользовалась поддержкой – даже любовью – всего города. Так как же сможет ее вытеснить какой-то грязный листок, основанный самой бульварной из всех бульварных лондонских газет? «Северный свет» перенес на своем веку много невзгод. Перенесет и эту.

На следующее утро Генри пришел в редакцию в бодром настроении. Он был готов ко всему. Ждать пришлось недолго. Мисс Моффат, не успев поздороваться, протянула ему предназначенную для раздачи прохожим афишку, покрытую подтеками еще не просохшей типографской краски, и сказала:

– Они купили «Моссбернскую хронику».

Он мог бы это предвидеть! Моссберн находился всего в двенадцати милях от Хедлстона, а Герберт Рикаби, престарелый издатель «Хроники», еженедельника, печатавшего материалы, касающиеся только этого сельскохозяйственного района, давно уже хотел продать ее. Хотя возможности «Моссбернской хроники» были пока очень невелики, однако ее можно было использовать для начала кампании и дальнейшего расширения операций. Генри просмотрел афишку. В ней сообщалось о переходе газеты в новые руки, а также о том, что теперь она называется «Ежедневной хроникой» и ее всегда можно будет найти в Хедлстоне и его окрестностях. Затем шли преувеличенные восхваления ее будущих достоинств.

Мисс Моффат внимательно следила за выражением его лица.

– Человек десять с биржи труда раздают эти афишки сотнями, а у вокзала расхаживают сэндвичмены.

– Ну что ж, – сказал Пейдж, – по крайней мере, мы знаем теперь, чего нам ждать.

Сперва ему захотелось собрать всех сотрудников и обратиться к ним с речью, но в этой идее было что-то театральное, глубоко чуждое его натуре, и он тут же отбросил ее. Он дождался десяти часов и, как обычно, пошел по коридору на утреннее совещание. Все пятеро заведующих отделами были уже там и встретили его таким глубоким молчанием, что, хотя ему было совсем невесело, он заставил себя улыбнуться:

– Ну, господа, кажется, у нас появился соперник. Насколько я могу судить, вы все уже видели это. – И он показал им афишку.

– Еще бы! Ими весь город наводнен, – сказал Хорас Балмер, заведующий отделом рекламы. –

Обклеены все щиты братьев Халли. И это после всего, что мы для них сделали. Просто непорядочно.

– Деньги Сомервилла не хуже всяких других, – отрезал Мейтленд, – и, судя по всему, он собирается тратить их не скупясь.

– Интересно, сколько они заплатили Рикаби? – спросил Пул и, не получив ответа, добавил: – Гроши, наверное. Старикан спал и видел, как бы скорее уйти на покой.

– Но на что они рассчитывают при таком оборудовании? – Балмер пожал плечами, и его накрахмаленные манжеты с тяжелыми запонками съехали до кончиков пальцев. – Фенвик говорит, что там есть только плоскопечатная машина «Варфедейл». Из нее больше шести тысяч экземпляров не выжмешь.

– Не беспокойтесь, они как-нибудь устроятся. – Только Мейтленд отнесся к новостям вполне серьезно, остальные, испытывая недоумение или любопытство, отнюдь не тревожились и были даже склонны подшучивать над случившимся; он продолжил: – А если вы думаете, что они собираются по-прежнему печатать цены на мясной скот, прогнозы погоды для фермеров и виды на урожай брюквы и картошки, то глубоко ошибаетесь.

– Малкольм прав, – сказал Генри. – Нам предстоит долгая и тяжелая борьба. К их услугам будут все материалы репортеров «Утренней газеты», сообщения ее заграничных корреспондентов, статьи их синдиката – об этом позаботится их главная редакция. Кроме того, они постараются как можно выгоднее использовать городские происшествия и пустят в ход все известные им уловки и ухищрения, чтобы завоевать читателей. Я считаю, что они должны потерпеть неудачу. Я готов даже утверждать, что они непременно потерпят неудачу. Однако нам придется работать на пределе, ни на минуту не ослабляя своих усилий. Если у вас есть какие-нибудь практические предложения, я был бы рад их услышать.

Скользнув взглядом по лицам, он заметил, что Пул, который сидел, засунув руки в карманы и вытянув длинные ноги, собирается что-то сказать. Пул был высок, долговяз и отличался торчащими светло-рыжими усами и насмешливо презрительным видом. И то и другое он приобрел, пока служил в частях коммандос, вместе со страстью к спортивной тренировке, которая заставляла его вставать в шесть часов утра, чтобы успеть перед работой пробежать пять-шесть миль с секундомером в руке. Порой с ним бывало трудно ладить – как и многим отставным офицерам, ему казалось, что послевоенная жизнь обошлась с ним сурово; короче говоря, он принадлежал к тем сердитым молодым людям, которые готовы сердиться на всех, кроме себя. Но, несмотря на свою угрюмую самоуверенность, он нравился Генри, знавшему, что на него можно положиться. Теперь Пул обычным вызывающим тоном сказал:

– Я считаю, что нам надо пойти с их собственного козыря. Оживить газету. Давать материал поострее, позабористее.

– С этим я не могу согласиться, – возразил Генри. – Именно сейчас политика «Света» должна оставаться неизменной. Мы должны выстоять или погибнуть такими, какие мы есть.

Его слова были встречены одобрительными восклицаниями.

– Однако вы не можете не согласиться… я ведь говорю так не потому, что это мой отдел, а потому, что читатели любят спорт. А мы в иные дни отводим ему всего два столбца. Я предлагаю помещать более полные отчеты об играх Северной лиги и о боксерских матчах в Тайнкасле. И побольше сообщений о скачках, – добавил Пул.

– Но это же не прибавит нам рекламных объявлений! – запротестовал Балмер.

– Но именно так будут поступать они.

– Если мы спустимся до их уровня, – резко произнес Мейтленд, – с нами скоро будет покончено.

– Ну ладно, ладно, – сказал Пул обиженно и пробурчал себе под нос: – Немножко перцу нам не повредило бы.

– А не попробовать ли выпускать иллюстрированное субботнее приложение? – Это предложил Лоуренс Хедли, низенький толстяк лет пятидесяти, с розовой блестящей лысиной и застенчивыми манерами, с такой скромностью возглавлявший отдел фотоиллюстраций, что о его существовании, казалось, вспоминали, только когда он появлялся со своим треножником делать групповые снимки на ежегодном пикнике.