Избранные труды. Норвежское общество

Гуревич Арон Яковлевич

Затем названы мать отца Оттара и некоторые другие его родичи, но последовательность поколений более не соблюдается, и автора явно занимает далее не установление родственных связей называемых им героев с Оттаром, а перечисление возможно большего числа знатных родов: «Отсюда род Скьёльдунгов, | отсюда и Скильвинги, | отсюда и Ауд-линги, I отсюда и Ильвинги, | хольды отсюда, | отсюда и херсиры, | в Мидгарде люди | самые лучшие, — | все это — твой род, | неразумный Оттар!» (16) Бросается в глаза контраст между фактичностью начала перечня сородичей, когда называются сыновья и их отцы в строгой последовательности, по восходящей линии, и нагромождением имен знатных лиц в дальнейших строфах, перемежающих подлинные скандинавские роды с легендарными или вымышленными персонажами. Упорядочить все эти приблизительно семь десятков имен в генеалогию заведомо невозможно.

Если упомянутый

контраст начала генеалогии Оттара и дальнейшего безудержного перечисления героев и богов на самом деле имел место (а я убежден, что это именно так), то стоило бы остановиться на этой первоначальной генеалогии. Хюндля начинает с нее ответ на просьбу Фрейи поведать о мужской родне Оттара (nioia). Этот перечень выглядит таким образом:

Сван Рыжий

I

Сефари I Ульв I Альв I

Иннстейн

I

Оттар

Установив пятерых родственников Оттара по восходящей линии с отцовской стороны, автор песни, как уже было сказано, обращается к сородичам по женской линии (мать отца, ее родители, дед матери и т.п.), но не продолжает перечисления прямых предков в более ранних поколениях¹⁶. Строго говоря, генеалогия Оттара в прямом смысле слова исчерпывается пятью поколениями. Все дальнейшее - скорее поэтизация и героизация его родословной, в которой подлинные имена сородичей Оттара перемежаются с именами легендарными.

Упоминание славного имени, несомненно, говорило средневековым слушателям «Песни о Хюндле» гораздо больше, чем нам. Современного читателя длинные перечни имен, которые так любят сочинители древних песен, откровенно говоря, подчас утомляют. Это объясняется тем, что мы не в состоянии расшифровать того послания, которое содержится в древнем имени. Между тем аудитория, для которой была сочинена «Песнь о Хюндле», воспринимала эти номенклатуры как указания на всем известные легенды, сказания и саги, связанные с каждым именем. Нужно учитывать, что современники песни могли почерпнуть из нее несравненно больше информации, чем непосредственно в ней изложено. Перечисления родословных и имен — своего рода формализованный язык древней культуры, где за каждым именем скрывается целый комплекс историй и событий и где каждое имя неизбежно вызывало поток широких ассоциаций и соответствующих эмоций.

С упоминаемыми в песни знаменитыми на Севере родами Скьёль-дунгов, Инглингов, Ильвингов и другими им подобными Оттар и его прямые предки, видимо, не всегда связаны кровными узами, во всяком случае если между ними и существовало родство, то не обязательно близкое и прямое; браки, опека, принятие на воспитание, побратимство, дружба также должны быть приняты во внимание. Существенно не столько то, в какой мере действительно Оттар был сородичем благородных семей и людей, которые перечислены в «Песни о Хюндле», сколько образующее ее подоснову убеждение, что все знатные роды представляют некое единство, что полнота родовитости предполагает наличие связи со всеми выдающимися родами и что поэтому «удача», «счастье» одного славного рода может перейти к представителям другого¹⁷.

Названные в песни семьи вождей и героев образуют как бы круги, расположенные на периферии более тесного родственного ядра — семейной группы самого Оттара. Пятеро его предков по восходящей мужской линии образуют вместе с ним ту группу ближайших сородичей, которые в норвежских законах XII—XIII вв., как мы видели выше, называются baugamenn («те, кому достаются кольца»), т.е. людьми, имеющими право получать главную долю вергельда за своего убитого сородича, в отличие от более дальних родственников, «увеличивающих плату» (sakaukar), т.е. получающих за него дополнительные платежи.

Но если цель нагромождения имен в «Песни о Хюндле» заключалась в возвеличении Оттара или его рода, возведении его к самым различным норвежским, датским и южногерманским знатным семьям и даже к богам («о княжьих родах | начнем говорить, | о героях, чей род | от богов ведется!» (8), то первоначальное перечисление пяти поколений предков Оттара имело иную, более практическую, можно даже сказать, прозаическую цель. О ней прямо говорит Фрейя: через три дня Оттар будет судиться с Ангантюром из-за отцовского наследства, и они оба должны будут исчислить на тинге свои родословные (aettir rekja). При этом упомянута даже такая деталь: перед началом процесса тяжущиеся внесли заклад — золото.

И здесь приходится вспомнить порядок доказательства прав на наследство, который на самом деле существовал именно в Западной Норвегии в XII—XIII вв. Цитированное выше предписание «Законов Гула-тинга» гласило: тяжущиеся из-за наследственной

земельной собственности — одаля для обоснования притязаний на владение должны перечислить своих предков, «пятерых, которые владели землей, и шестого, который имел ее в качестве собственности и одаля»; после этого они должны выставить свидетелей, в свою очередь происходивших от людей, наследственно обладавших правами одаля. Тяжбу выигрывал тот, кто мог опорочить свидетелей противной стороны и выставить большее число свидетелей. Тяжба, начавшись в посредническом суде, затем могла быть перенесена на местный тинг и впоследствии дойти до главного тинга Западной Норвегии — Гулатинга¹⁸. Таким образом, права на родовую землю действительно доказывались ссылкой на предков, которые ею обладали в непрерывной последовательности на протяжении шести поколений, ибо, как говорится в другом месте тех же законов, одалем считается в первую очередь земля, переходившая от человека к человеку из поколения в поколение¹⁹.

Мы уже знаем, что в 70-е годы XIII в., когда был принят общенорвежский закон (Landslov Магнуса Хаконарсона), в этот порядок было внесено изменение: достаточно было обладать землей на протяжений 60 лет, для того чтобы приобрести на нее права одаля²⁰. Однако в том же уложении сохранился термин, указывающий на первоначальный порядок обладания одалем, — til haiigooals at telia: право одаля, которое может быть доказано путем перечисления предков, владевших этой землей вплоть до времени, когда хоронили в курганах, т.е. в языческие времена²¹. Поэтому даже в более позднее время, когда возникала тяжба из-за обладания одалем, ее выигрывал тот, кто мог проследить свою родословную «вплоть до курганов и язычества» (till haugs ok till heioni)²².

Соответствие перечня предков Оттара из пяти поколений в «Песни о Хюндле» требованию «Законов Гулатинга» о необходимости назвать пять поколений владельцев одаля для обоснования прав на землю шестого, который защищает свои притязания на нее, полнейшее. Такое соответствие, конечно, можно объяснить и случайным совпадением. В конце концов, если бы в песни, были названы не шесть поколений нисходящих родственников по мужской линии, а, скажем, пять или семь, существенно ничего бы не изменилось, ибо важен самый принцип, одинаково ясно прослеживаемый как в «Песни о Хюндле», так и в западнонорвежском праве: тяжбу из-за наследства выигрывает тот, кто докажет, что его предки достаточно долго владели этим имуществом (мы видели, что согласно «Законам Фростатинга» нужно было указать не шестерых последовательных обладателей одаля, а четверых). Тем не менее, я не могу удержаться от того, чтобы не напомнить о некоторых обстоятельствах. Во первых, наибольшее число переселенцев в Исландию прибыло из западнонорвежских фюльков Хордаланда и Рогаланда, т.е. из области действия «Законов Гулатинга»²³. Во-вторых, в Исландии издавна существовал повышенный интерес именно к обычному праву Гулатинга, и первые законы, принятые на альтинге около 930 г., были основаны на «Законах Гулатинга» (в том виде, в каком это право суше-ствовало в начале X в., т.е. задолго до его первой записи). Как сообщает Ари Торгильссон, исландец Ульвльот специально с этой целью ездил в Норвегию и «оттуда привез сюда закон», известный впоследствии под названием «Законы Ульвльота» (Ulfljotslog)²⁴. В-третьих, Ульвльот был внуком херсира Кари из Хордаланда (Horoa-Kari, упоминаемого «Песнью о Хюндле»!) и во время своего трехлетнего пребывания в Норвегии с целью изучения права Гулатинга пользовался советами сына Кари (своего дяди) Торлейва Мудрого, о котором в королевских сагах рассказывается, что при его содействии конунг Хакон Добрый якобы и установил «Законы Гулатинга»²⁵.

В свете этих данных не должно вызывать особого удивления то, что исландский автор «Песни о Хюндле» вполне мог быть осведомлен о порядке доказательства прав на наследство, предписанного «Законами Гулатинга».

Таким образом, Фрейя просит Хюндлю открыть Оттару имена предков, необходимые ему для доказательства своих прав в предстоящей тяжбе из-за отцовского наследства²⁶. Мотив тяжбы об отчине, родовом наследственном имуществе, не случайный момент в песни, не деталь обрамления, а центральная идея ее; вполне правомерно к мысли о тяжбе Фрейя возвращается и в конце песни: Оттар должен сохранить в памяти имена всех своих сородичей, с тем чтобы воспроизвести их при решении спора о наследстве, который состоится между ним и Ангантю-ром (ср. строфы 8—9 и 45).