Избранные труды. Норвежское общество

Гуревич Арон Яковлевич

¹⁹⁵ Hkr: Olafs s. Tryggvas 48, 49.

¹⁹⁶ Hkr: Haralds s. grafeld., кар. 14.

¹⁹⁷ B Morkinskinna, s. 208 и Haraldssona s., кар. 2 среди сторонников конунга Сигурда Slembidjakn упомянут Гуннар из Gimsar.

^19Х Hkr: Olafs s. hJga, кар. 107, 108, 109.

¹⁹⁹ Hkr: Olafs s. helga, кар. 110, 139, 183, 242, 248, 259; Magniiss s. ins gooa, кар. 14, 15.

²⁰⁰ Hkr: Olafs s. helg кар. 228.

²⁰¹ Однако Morkinskinna, s. 25—27 говорит о дружбе между конунгом Магнусом и родственником Кальва Арнисона Трандом

из Уппланда.

²⁰² Hkr: Haralds s. Siguroarsonar, кар. 52.

²⁰³ Olafs s. ins hclga, кар. 53 (Formanna sogur, 4. Bd., Kaupinannahofn, 1829).

²⁰⁴ Hkr: Olafs s. helga, кар. 40.

²⁰⁵ Morkinskinna, s. 133: Hkr: Magniiss s. berfoetts, кар. 5.

²⁰⁶ No. Schreiner J. Tradisjon og saga om Olav den heilige, s. 115-116.

²⁰⁷ Hkr: Olafs s. helga, kap. 171.

^2l,x Многократно высказываемая в сагах точка зрения, что Трандхейм составляет «главу Норвегии» (hafuo Norcgs), возможно, объясняется трандхеймской традицией, положенной в основу некоторых саг, но в то же время, несомненно. связана с тем, что «сильные», т.е. самостоятельные и политически активные бонды в XII и начале XIII в. действительно сохранялись преимущественно в этой области (см. Fagrskinna, кар. 40 П).

²⁰⁹ Нкг: Olafs s. belga, кар. 178.

²¹⁰ «Maerr» — «страна», «пограничная земля». Слово Moerin, по-видимому, было синонимом языческого святилища вообще. В «Книге о заселении Исландии» оно однажды употребляется именно в таком смысле: Торгадд Старый, большой хёвдинг и годи из Maerin в Трандхейме, переселившись в Исландию и желая присвоить себе земли по фьорду, куда он прибыл, освятил их (lagoi Maerinahelgi a alian fjoroinn). Lnb. Isl., bis. 276.

²¹¹ Hkr: Olafs s. belga, kap. 105; cp. kap. 162.

²¹² Hkr: Olafs s. belga, kap. 130. Термин rikismenn как синоним термина lendirmenn употребляется в сагах многократно (см. Fagrskinna, кар. 27, 44; Hkr: Olafs s. Tryggvas., кар. 97).

²¹ ’ Hkr: Magnussona s., кар. 1.

²¹⁴ Hkr: Haralds s. ins barfagra, кар. 14: En 1эаг er 1эіі minntir mik, at ek vaera ssinn maor. 1эа veit ek bitt eigi sior, at 66 ert minn maor.

^2,s Hkr: Olafs s. belga, кар. 74.

²¹⁶ Hkr: Olafs s. belga, кар. 62. Цитируемая Снорри виса Брюньольва подтверждает факт награждения Брюньольва усадьбой.

²¹⁷ Hkr: Olafs s. belga, кар. 134; Haralds s. Siguroars., кар. 100; Hakonar s. heroibreios. кар. 13; Magnuss s. Erlingssonar, кар. 38; Fagrskinna, Tillaeg, s. 391.

²¹⁵ Бонды о-ва Хисинга противились норвежским конунгам еще в середине XII в., за что подверглись суровым репрессиям (см. Morkinskinna, s. 224).

²¹⁹ Hkr: Magnuss s. Erlingssonar, kap. 19.

²²⁰ Восстание было вызвано, по-видимому, происшедшим при этом государе усилением нажима государственной власти на бондов. Бонды требовали восстановить их прежние вольности и отказывались исполнять военную службу и платить полати королю (см. Гуревич А.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии, с. 199-200).

²²¹ Morkinskinna. s. 66—69. Достоверность этого факта подтверждается висой конунга Харальда, в которой он требует от Ульва отдать ему все свое имущество.

²²² Ibid., s. 25.

²²³ Ibid., s. 85, 128-129.

²²⁴ По мнению

Ю. Скрейнера, «аристократия бондов» Трёндалага как политическая и общественная сила, державшая под своей властью эту область и отстаивавшая ее независимость, была сломлена при Магнусе Олавссоне, т.е. в середине XI в. {Schreiner J. Trondelag og rikssamlingen, s. 56, ff., 68).

²²⁵ Слой людей, обозначаемый в сагах как «могучие», или «лучшие», бонды, в Трандхейме был довольно широк. Автор Fagrskinna, рассказывая о том, что бир-кебейнеры в 1176 г. получили поддержку населения этой области, говорит: на их сторону стали переходить многие могучие люди, и вождь биркебейнеров Эйстейн Мейла собрал у себя «сыновей всех лучших бондов» со всего Трёндалага, так что его отряд возрос до 2400 человек (Fagrskinna, кар. 112).

²²⁶ Владения некоторых трандхеймских «могучих бондов», наоборот, перешли в руки королевских слуг (см. Schreiner J. Trondelag og rikssamlingen, s. 62—64).

²²⁷ Как уже отмечалось, жители Трандхейма, природные условия которого благоприятствовали развитию земледелия в большей мере, чем в Вестланде, принимали сравнительно незначительное участие в викингских походах на запад.

^22S Одно из немногих упоминаний «могучих бондов» в этой области см. в Fagrskinna, кар. 19: rikr bonde из Агдера сообщает ярлу Хакону о нападении викингов из Йомсборга. Когда в источниках упоминаются «наиболее знаменитые люди» из Гулатингслага, они оказываются представителями родовой или служилой знати (см. Saga Olafs Tryggvas., kap. 54, 55).

²²⁹ О его роли предводителя бондов Вестланда см.: Нкг: Olafs s. Tryggvas., кар. 57. Соглашение его с конунгом привело к принятию христианства всеми бондами. Ср. Fagrskinna, кар. 28. По мнению Г. Сандвика, Снорри, изображая Эрлинга и других хёвдингов в качестве защитников бондов против притеснений конунга, создает собственный идеал исландского магната начала XIII в. (Sandvik G. Hovding og konge i Heimskringla, s. 36, 44, 49, 51).

²³⁽¹ Hkr: Olafs s. helga, kap. 181: «Долгое время в Норвегии было в обычае, чтобы сыновья лендрманов или могущественных бондов уезжали на военных кораблях и приобретали богатства, занимаясь грабежом за пределами страны или внутри нее». Ср. Hkr: Olafs s. helga, кар. 130; Fagrskinna, кар. 112.

²³¹ Нкг: Olafs s. helga, кар. 91 и др.

²³² Ср. Steenstrup J.H.R. Den danske Bonde og Friheden. Kjobenhavn. 1888, s. 8; Олъ-гейрссон Э. Из прошлого исландского народа, с. 75, след, (о богатых бондах Исландии).

²³³ См. Гуревич А.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии, с. 65, след. В цитированной выше работе о верхушке траидхеймских бондов Ю. Скрейнер, подробно анализирующий их роль в политической борьбе в Норвегии в ІХ-ХІ вв., совсем не останавливается на вопросе о социальной природе «могучих бондов» и, на мой взгляд, неправомерно по существу сливает их воедино с родовой аристократией. Экономическая основа могущества этого общественного слоя представляется ему, по-видимому, неизменной на протяжении всего периода вплоть до Сверрира. Но при такой постановке вопроса нельзя правильно понять и роль «могучих бондов» в политической жизни Норвегии. В самом деле, всегда ли они добивались лишь сохранения самостоятельности Трёндалага от королевской власти? Именно «могучие бонды» Трёндалага поддержали бир-кебейнеров и Сверрира в их борьбе за укрепление раннефеодального государства, и из их среды вышли многие служилые люди короля. Подобное изменение позиции этой «крестьянской аристократии» нужно объяснять, по-видимому, сдвигами в ее экономическом и общественном положении (см. Гуревич А.Я. Социальная борьба в Норвегии..., с. 29, 32, 34, 37, 43 47, 48).