Избранные творения
Шрифт:
21) Содействует к уврачеванию таковых особенно удаление от сообщества с другими, жизнь наедине и сидение в келлии, с сознанием немощности своего произволения и почитанием себя не сильным жить в смешении с другими. Это же что другое есть, как не нищета духом, которую ублажил Господь?
22) Если кто также возьмет в ум посрамления, обыкновенно сопровождающие сию страсть, то станет избегать тщеславия, сколько есть сил. Ибо ищущий славы от людей, от самых ради её дел обыкновенно встречает безславие. Заботящийся о красоте, много думающий о себе по знатности предков, по блеску одежд, и по другим таким вещам, обличает в себе детскую незрелость ума, ибо все такое — прах; праха же что ничтожнее? — Та же, которая не для покрытия и согревания тела употребляет одежду, а для показности и щеголяния изяществом и цветностью их, не только безплодие души обнаруживает пред смотрящими на нее, но покрывается и безстыдством блудническим. Да слышит таковая и таковый, Того, Кто сказал: се, иже мягкая носящии, в домех царских суть (Мф. 11, 8). Наше
23) Тоже страждут и те, кои славы ради человеческой добрыя дела делают. Ибо таковые, получив жребий — иметь житие на небесех, славу свою, увы! — вселяют в перст (Пс. 7, 6), навлекая на себя сию Давидскую клятву. И молитва их не восходит к небесам, и всякое рачение их низпадает долу, не будучи обложено крылами божественной любви, которая земныя дела наши делает горе — восходимыми: так что они труды подъемлют, а награды не стяжавают. Но что я говорю об безплодии трудов их. Они приносят плод, — но какой? посрамление, непостояние помыслов, пленение и смятение помышлений. Яко Бог разсыпа кости человекоугодников, говорит псалом: постыдешася, яко Бог уничижи их (Пс. 52, 6).
24) Страсть эта есть самая тонкая из всех страстей. Почему подвизающемуся должно не собеседования остерегаться, или не сосложения бегать, но самый прилог почитая уже сложением, беречь себя от него. Ибо и так действуя, едва успеет он упредить скорость падения. Но хотя и, так внимая себе, будет он действовать, прилог причиняет сокрушение. Если же нет, то этим уготовляется место для гордости. Кто же сию приимет, того трудно образумить, или лучше тот становиться неисправимым. Ибо это диавольское падение. Но и прежде сего, страсть человекоугодия такой стяжавшим ее причиняет вред, что они даже и в отношении к вере терпят крушение, по слову Господа, рекшего: како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете? (Ин. 5, 44). — Что тебе в славе человеческой, о человек, или лучше в пустом имени славы, которое не только не имеет того, что именует, но и лишает того? И не это только, но при других зловредностях, еще зависть порождает, — зависть равносильную убийству, — причину первого смертоубийства, а потом и богоубийства?
25) Полезна ли она в чем либо естеству? Поддерживает ли его и хранит, или прияв его повредившимся как либо, врачует ли? Никто, конечно, это не может сказать про нее. Напротив, кто захочет тщательно изследовать все о ней, тот найдет, что она большею частию бывает лукавою советницею в делах срамных. — Языческих учений проповедники внушают, что без нее ничего доброго не было бы в жизни. Но не так научены мы, носящие славное имя Того, Кто человеколюбно помазал Собою естество наше. Его имеем мы зрителем дел наших. На Него взирая, Им и для Него делаем мы все наилучшее, и все во славу Его направляем, совсем не имея в виду угождения людям, следуя святому Павлу, верховному таиннику Законоположника нашего, и нашему Законодателю, который говорит: аще бо бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был (Гал. 1, 10).
26) Третье похотение болящей похотением души есть чревоугодие, от которого всякая плотская нечистота. Почему же мы называем его третьим и последним, когда оно внедрено в естество наше от самого рождения, равно как и естественные движения, относящиеся к деторождению. Почему же и мы на последнем месте полагаем плотское похотение? Потому что это есть нашего естества принадлежность. Что же естественно, то невинно, как благим Богом сотворенное, чтоб мы пользовались тем на добро. Естественные сего ради движения не указывают на болезнь души. Больною обличается душа в тех, кои злоупотребляют ими. Когда мы плоти угодия творим в похоти (Рим. 13, 14), тогда это сластолюбие — грешная страсть, начало плотских страстей, и болезнь души, ибо оне хотя со вне входят, но усвояются душею и делаются собственными ея. Почему Господь говорит, что из сердца исходят помышления злыя, которыя и сквернят его (Мф. 15, 19–20). И прежде Евангелия, закон говорит: внемли себе, да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония (Втор. 15, 9). Помышления злые из души, но в душу набираются они снизу чрез чувства и держатся в воображении чувственных вещей, которое приводится в движение опять чувствами же, особенно глазами, которые издали могут привлекать служащее к осквернению; чему явное свидетельство представляет праматерь наша, Ева. Ибо она прежде увидела, что добро есть еже видети и красно еже разумети (Быт. 3, 6), и тогда уже сосложилась с помышлением сердца, коснулась и вкусила от запрещенного древа. Потому мы добре сказали, что победе срамных страстей предшествует прельщение красотою вещей и лиц чрез очи. Отсюда отеческая заповедь не засматриваться на красоту чужих тел, и своею не услаждаться.
27) Поелику таким образом плотския страсти зачинаются и приходят в движение от помышлений страстных, то от них надо начать и врачевание их. Ибо как при пожаре, если желающий погасить его, станет как нибудь пресекать пламя сверху, нисколько не успеет в деле погашения; если же отторгнет вещество горючее, пожар тотчас умалится и стихнет: так и в отношении к блудным страстям, если не изсушить источника помыслов внутри молитвою и смирением, а только постом и умерщвлением тела вооружиться против них, то безуспешно будешь трудиться; если же источник
28) Потребно и тела умерщвление, и соразмерное воздержание в пище и питии, чтоб оно не сделалось необузданным и не стало насиловать помысла. Плотские страсти ничем другим не врачуются, как умерщвлением тела, соспешествуемым молитвою и смирением сердечным: что и есть нищета духом, которую ублажил Господь. Если убо желает кто обогатиться освящением, без коего никто не узрит Господа (Евр. 12, 14), да пребывает в своей келлии, умерщвляя тело и молитве прилежат в смирении, ибо для того, кто добре пребывает в уединении, келлия служит пристанищем целомудрия. Внешнее же все, особенно бывающее на торжищах и праздничных гуляниях, исполнено блудного примешения, которое чрез слух и зрение проникает в душу приближающегося к ним монаха и погружает его в срамные помышления и движения. Можешь и огнем попаляющим назвать этот мир грешный, который веществом горючим делает для себя вращающихся в нем, и всякой в них вид добродетели превращает в пепел. Огнь не сожигающий нашелся некогда в пустыне (купина). Ты же вместо пустыни сиди в келлии, и укройся в ней мало елико елико, пока мимоидет зной страстности: ибо, когда она минет, пребывание на открытом воздухе не вредит. Тогда ты и духом нищею воистину будешь, господство над страстьми стяжешь, и блестяще ублажена будешь от Того, Кто сказал: блажени нищие духом, яко тех есть царствие небесное.
29) И не праведно ли ублажены будут те, кои отнюдь не уповают на богатство, а на Него единого, кои никому не желают угождать, кроме Его единого, и живут в смирении пред лицем Его? Вознищенствуем же и мы духом, смиряясь, плоть умерщвляя и не стяжательствуя, да и наше будет царствие Божие и благих сподобимся надежд.
30) Предпосылая Евангелию, как бы некое его сокращение (в изречениях о блаженствах), одним сим первым изречением (о нищете духом) сколько добродетелей обнял, и сколько худых расположений отсек и лишил блаженства? — Но есть в нем еще и другое нечто. Что же такое? Указание на разные смирительные искушения, кои радостно переносить необходимо желающему плод принести Возделывателю душ наших. Как растениям необходимо перезябнуть зимою, чтоб плод принести, так искусительные прискорбности необходимы для плодоносия духовного. Кто не перетерпит доблестно тяжелого бремени встреченных искушений, тот не принесет плода, достойного небесных житниц и сокровищниц. — Всякий ревнитель совершенства достигает его чрез подъятие произвольных и непроизвольных трудов и лишений, из коих одни совне находят, другие у себя дома устрояются. Но одни свои произвольные не так благотворны, как находящие совне не по нашей воле. И любовь к Богу наиболее испытывается прискорбностию искушений непроизвольных. Произвольные лишения, приготовляют душу к перенесению непроизвольных, ибо привыкши при первых ни во что ставить приятности житейские и славу, она легко уже переносит и последние. Нищий же духом по самому духу сей нищеты не только не смущается находящими скорбями, но считает себя повинным еще большим, как нуждающийся в сильнейших врачевствах покаяния. Почему живет, деннонощно ожидая всякой скорби, и принимает всякое искушение, как подобающую ему принадлежность, и радуется, когда подпадает им, как вступивший в очистилище души своей, делая то предметом сокрушеннейшей и действеннейшей молитвы, как источник и охрану благонастроения душевного; вследствие чего не только не злопамятствует на ввергших его в искушение, но и благодарность им изъявляет, и молится о них, как о благодетелях. За это и сам он не только прощение получает содеянных грехов, но по обетованию Спасителя, но сподобляется и благословения Божеского и царствия небесного, ублажен будучи от Господа, ради долготерпения своего до конца в духе смирения.
31) После стяжавших неотъемлемое богатство нищетою в духе, Единый блаженный объявляет причастниками блаженства своего плачущих, говоря: блажени плачущии, яко тии утешатся (Мф. 5, 4). Почему же Христос Господь так тесно сочетал с нищетою плачь? Потому что он никогда не разлучен с нею. Но печаль при мирской нищете смерть души соделовает — говорит Апостол; а печаль при нищете по Богу покаяние нераскаянно во спасение души соделовает (2 Кор. 7, 10). При том за непроизвольною нищетою следует непроизвольный плач, и за произвольною произвольный. Поелику ублажаемый здесь плач соединяется с нищетою по Богу, то подразумевается, что он раджи ея бывает и от ней, как от причины, во всем зависит, и только в связи с нею духовен и произволен. — Но посмотрим, как блаженная нищета порождает блаженный плач.
32) Четыре вида духовной нищеты показали мы немного выше, — в мудровании, в содержании тела, в житейском состоянии, в искушениях, со вне находящих. Но никто из вас, слыша, как они раздельно излагаются, не предполагай, что они и в действительности разделены бывают: ибо они обыкновенно все вместе проявляются; почему все заключены и в блаженстве одном, которое дивно вместе показывает и то, где их как бы корень и источник, именно в нашем духе. Ибо он, приемля в недро свое благодать Евангелия, как сказано, дает из себя источник нищеты, напояющий все лице земли нашей, т. е. нашего внешнего человека, и соделывает его раем добродетелей.