Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1

Ильина Наталия Николаевна

Приняв во внимание приведенные примеры, естественно предположить, что именно Ю. Буре и стоит в истоках «гипербориады», захватившей как научную мысль, так и более широкие круги шведского общества XVII в. В связи с э/гим особый интерес представляет вопрос о том, когда же именно Ю. Буре Обратился к мифам о гипербореях и отождествил их со свеями. Ю. Нордстрэм приводит пометку Ю. Буре на первой странице: «Эта книга более всего способствовала тому, что в 1613 г. я узнал сокровенную истину, которая не открывалась до меня ни одному автору». На этом основании Ю. Нордстрэм полагает, что увлечение Ю. Буре гиперборейскими мифами восходит к 1610 г.[14]

По всей вероятности, Ю. Буре занимался изучением гиперборейских мифов в период с 1610 г. по 1613 г., когда ему «открылась истина», что свеи - это гипербореи, заложившие основы европейской культуры. В 1614-1615 гг. дипломат П. Петрей публикует свое историческое

сочинение, в котором родоначальник древнерусской княжеской династии Рюрик неожиданно объявляется выходцем из Швеции. Как отмечалось выше, в немецком его издании о шведском происхождении Рюрика говорилось более осторожно: либо с южного побережья Балтики, либо с северного. Это нетрудно понять, если принять во внимание распространенность во времена П. Петрея немецкоязычной историографической традиции, выводившей варягов из Вагрии. Примером может служить историко-географический труд немецкого гуманиста С. Мюнстера «Космография», вышедший в Базеле в 1544 г. и содержавший обзор европейских правителей и династий. В числе прочих был упомянут и князь Рюрик, призванный в Новгород из народа вагров или варягов, главным городом которых был Любек («...aus den Folckern Wagrii oder Waregi genannt, deren Hauptstatt war Ltibeck»)[15]. Важно подчеркнуть, что одним из вдохновителей труда С. Мюнстера был шведский король Густав Ваза (ум. 1560), который через своего дипломатического советника Георга Нормана передал С. Мюнстеру пожелание, чтобы в его труде новым блеском засияло великое прошлое готов. С. Мюнстер постарался выполнить это пожелание и посвятил свой труд Густаву Вазе[16]. Естественно, П. Петрею надо было проявить дипломатическую ловкость, предлагая свою «альтернативу» столь респектабельному сочинению.

Далее рассуждения П. Петрея о летописных именах русских князей разительно напоминают рассуждения Г. Штэрнъельма о древнегреческих именах как искаженных шведских. Так, если, согласно Г. Штэрнъельму, имя гиперборейского мудреца Абариса - это искаженное шведское Эварт или Ивэрт, то, согласно П. Петрею, имена древнерусских князей Рюрика, Трувора и Синеуса - это искаженные шведские имена Эрик, Сигге и Туре[17]. Отличие по существу сводится к тому, что работы Г. Штэрнъельма давно никем всерьез не принимаются, а домыслы П. Петрея о княжеских именах, «от шведского языка испорченных», по-прежнему тиражируются в науке.

Влиянием Ю.Буре, по всей вероятности, можно объяснить и дерзость шведских сановников, сфальсифицировавших отчет о переговорах: едва ли они решились бы на заведомый подлог без поддержки влиятельных лиц. И этот подлог имел существенный резонанс. «Сведения» из сфальсифицированного отчета, равно как и из книги П. Петрея, стали распространяться в ученых кругах Европы, постепенно вытесняя немецкоязычную историографическую традицию, выводившую варягов из Вагрии. В 1671 г. шведский королевский историограф Юхан Видекинд опубликовал «Историю десятилетней шведско-московитской войны» с описанием событий Смутного времени, где привел слова архимандрита Киприана из этого отчета с собственными комментариями: «Из древней истории видно, что за несколько сот лет до подчинения Новгорода господству Москвы его население с радостью приняло из Швеции князя Рюрика»[18]. Работа Ю. Видекинда неизменно пользовалась доверием: ведь придворный историограф имел доступ к королевскому архиву и опирался на подлинные архивные материалы. В частности, в восприятии А. Л. Шлёцера сведения Ю. Видекинда неопровержимо свидетельствовали о том, что в Смутное время новгородцы верили в шведское происхождение Рюрика[19].

Из приведенных фактов явствует, что со второго десятилетия XVII в. младшие коллеги Ю. Буре по изучению шведской словесности увлеченно разрабатывают тему основополагающей роли свеев в древнегреческой культуре, почти дословно цитируя записки Ю. Буре. Практически синхронно с этим процессом, в условиях военного присутствия Швеции в Новгородской земле, официальными представителями шведского королевского двора распространяются представления о свеях как родоначальниках русской великокняжеской династии. При этом аргументация обеих сторон чрезвычайно сходна: как в древнегреческой, так и в древнерусской традициях отыскиваются «испорченные» шведские имена в качестве доказательств фундаментальной роли шведских предков в том и другом случае.

И наконец, мифотворческие усилия в обоих этих направлениях слились воедино в творчестве шведского писателя и профессора медицины Олофа Рудбека (1630-1702), в частности, в главном его произведении «Атлантида» («Atland eller Manheim»). С именем этого автора оказался связан особый феномен шведской историографии, «рудбекианизм». Обычно творчество О. Рудбека связывают с готицизмом, модным в то время течением западноевропейской

историософии, восходившим своими корнями к раннему средневековью, но получившим развитие с XVI в., сфокусировав внимание на великом прошлом готов как завоевателей мира и героических предков германских народов. Колыбелью готов был объявлен шведский юг, Гёталандия. Готицизм льстил шведскому самосознанию, но при этом создавал и некоторый дискомфорт, невольно отодвигая в тень другого предка шведов и притом более именитого, по понятиям того времени, а именно свеев, от которых вели происхождение и королевская династия Швеции, и само ее имя Sverige, т. е. Svearike, Свейское королевство. Поэтому предложенное Ю. Буре отождествление свеев с гипербореями как нельзя лучше вписалось в общее русло культурных исканий шведского общества. При таком сочетании каждый получал свое: готы / гёты закладывали фундамент германской культуры, а свеи, под именем гипербореев, выступали основоположниками греко-римской цивилизации, фундамента всей европейской культуры, включая и древнерусскую ее ветвь. Именно такая двойная перспектива и получила развитие в творчестве О. Рудбека.

Поэтому рудбекианизм не вполне идентичен готицизму, хотя и вобрал многие его черты. В данном же случае на это следует обратить внимание по той простой причине, что именно «гипербореада» О. Рудбека и сыграла решающую роль в развитии древнерусской историографии.

О. Рудбек принадлежал к упсальскому ученому сообществу, лично знал Олауса Верелия и разделял его взгляды как относительно скандинавского происхождения гипербореев, так и в части отождествления страны гипербореев со Скандинавией. Поэтому в «Атлантиде» О. Рудбека красной нитью проходила идея основополагающей роли шведов во все времена и для всех народов, а Швеция выступала колыбелью всей европейской культуры, в том числе и греко-римской, и древнерусской[20].

В своей «Атлантиде» О. Рудбек проповедует мысль о том, что за именами многих народов и стран у античных авторов скрываются прямые предки шведов. Поэтому он отождествляет со Швецией как платоновскую Атлантиду, так и вслед за Буре и его учениками остров гипербореев. При этом О. Рудбек, опираясь на Диодора Сицилийского, в частности, на его рассказ о правителях типербореев, потомках Борея, уверяет, что имя Борея обнаруживается у предков шведских Конунгов! Так, один из них носил имя Поре / Боре (Роге / Воге), которое греки произносили как Борей. От него, согласно Рудбеку, и пошло выражение «род Борея».

Свои доказательства О. Рудбек основывает на филологических рассуждениях, которые заслуживают более подробной характеристики, разительно напоминая «этимологический метод» современной науки. Выражение «род Борея» (Bores att), по мнению О. Рудбека, у скальдов древности варьировалось как borne (урожденный), atteborne (по происхождению, по рождению), bordig (происходящий). Исходным для всех этих слов, указывал О. Рудбек, служил глагол barn, «рождать», откуда и barn (ребенок), и barnbam (потомок). Отсюда пошли, согласно О. Рудбеку, выражения bord fodsel (благородного происхождения) и bore fader[21]. Последнее выражение как таковое смысла не имеет, но в общем русле рассуждений О. Рудбека фактически наделяется значением «урожденный по отцу», ибо далее Рудбек мыслит следующим образом. Слово «дети или потомки», ungar, стало произноситься как Yngiar или Ynglingar, эквивалентно имени Инглингов, легендарной династии шведских конунгов из «Круга земного» Снорри Стурлусона, и постепенно стало использоваться для обозначения королевской династии. Почва для этого была подготовлена прежними обозначениями королевских потомков, такими как borne, baarne, baroner. Последнее слово О. Рудбек также относит к «скандинавским» по происхождению[22].

Постепенно слово borne стало варьироваться и использоваться с приставкой "over, «высокий», чтобы подчеркнуть благородство происхождения. Именно такая форма, "overboren, «высший среди borne», и закрепилась за династией конунгов. Это слово, согласно О. Рудбеку, было подхвачено древними писателями, чтобы отметить особо выдающихся потомков рода borne, поэтому слово "overborne утвердилось в значении «благороднейший». Название "Overbornes о (У О. Рудбека Yfwerbornes "O"o) закрепилось в свою очередь за Скандинавским полуостровом в качестве места проживания Упсальской династии как самой высокородной. Соответственно, считает О. Рудбек, и северный ветер стал называться Boreas в классической традиции. Но греческие писатели, вероятно, не знали древнескандинавских реалий, в силу чего Диодор Сицилийский взял из скандинавского слова yfwerbornes приставку "over- и перевел ее на греческий как hyper, откуда и получилось слово hyperboreas, породив ошибочное мнение, будто слово «гипербореи» - греческое. Нет, убежден О. Рудбек, это природное скандинавское имя, заимствованное греками и переделанное на свой лад[23].