Изгнание в рай
Шрифт:
И сегодня – вместе с письмом в Гранаду – Томский смог получить и фотографию. Сделанную единственной камерой наблюдения на мальдивском островке.
То был Сева Акимов. Он загорел, похудел. Сменил стрижку. Но то был однозначно он.
…За окном маячила в дымке Эйфелева башня.
На крошечном балкончике сидела с бокалом бургундского Настя.
Соседи считали их семьей – правильной и скучной.
Томский справился с рыданиями и заорал:
– Настька! Быстро собирай чемоданы. Мы улетаем!
Она вздрогнула. Капля красного вина сорвалась из бокала,
Михаил вышел на балкон. Нежно коснулся указательным пальцем пятна. Пробормотал – не Насте, собственным мыслям:
– Да… ему будет больно. Очень больно. Как мне.
Настя обещала все сделать за два часа. Купить билеты, забронировать отель, собрать вещи.
– Много барахла не тащи. Все, что нужно, купим на месте, – велел ей Томский.
И отправился коротать оставшееся до отъезда время в любимое логово – кабинет.
Ликовать, что достал наконец Севку, настроения не было. Наоборот, накатила адская усталость. Обычный человек в подобном состоянии валится на диван, открывает пиво и включает телик. А Михаил набрал пароль и вошел в свой дом.
Прошелся по комнатам. Увидел.
Чужая женщина читала книжку в его любимой гостиной с видом на море.
Чужая девочка играла в детской комнате его дочери.
…Поначалу – когда эти двое только приехали – Михаилу вдруг захотелось (сам от себя не ожидал) о них позаботиться. Не похожи они были на предыдущих жильцов – богатых, порочных. К жизни красивой, видно было, непривычны. Тушевались, смущались. К тому же у девчонки оказалась астма. А мамаша – беззащитная, заполошная. Чем-то отдаленно Кнопку напоминала.
И пару дней Томский с удовольствием исполнял роль доброго волшебника. Насыщал воздух в доме озоном, включал для девочки любимую песенку, уложил спать ее куклу – в детской комнате имелся для таких целей специальный робот.
Но когда юная паршивка забралась на чердак, в будуар с Леночкиными нарядами, и Михаил увидел ее в дочкином любимом платье – накатила страшная ярость.
Как они смеют?!
Одеваться в чужие вещи? Залезать в самые сокровенные уголки?!
Еще и гостей – в его дом! – пригласили. Мамаша взялась печь – на его кухне – клубничный пирог.
Томский с яростным, почти животным удовольствием спалил кулинарный шедевр. Упивался, наслаждался страхом женщины. Приступом астмы у девочки. Вот оно, счастье.
Впрочем, на другой день приступ злости прошел.
Томский снова стал смотреть на постоялиц почти с сочувствием.
Баба одинока, ее любовник никчемен. Девчонка растет без отца. Да еще обманутая жена их преследует. Явилась в Болгарию, бродит под стенами дома. Ему – ему! – осмелилась написать. Предложила сотрудничать.
Сначала Михаил хотел настойчивые письма женщины, которая мнила себя продвинутой компьютерщицей, просто проигнорировать. Но потом решил развлечься. В «кошки-мышки» сыграть. Интересно
Воевать с Ларисой на его поле оказалось совсем легко. Женщина, конечно, кое-что умела, но тягаться с когда-то лучшим программистом страны ей оказалось не по зубам. Она думала, что смогла взломать «умный дом». И не ведала, что Томский позволил ей сделать лишь то, что считал нужным. Лариса не сомневалась: вся система защиты пала, Юна с дочерью спят.
Однако Томский загодя разбудил вторую участницу драмы. Предупредил, что на участке – посторонние. С интересом стал ждать, что будет дальше.
И Юна не разочаровала. Не впала в панику, не начала звонить в полицию. Но вступила с соперницей в диалог. А когда Томский все-таки вызвал ей на подмогу парня из службы сервиса, даже благородство проявила. Горе-взломщицу не сдала.
Смотреть на чужие страсти ему очень нравилось.
А выступать их режиссером – оказалось еще интереснее.
…Однако сейчас все его забавы казались полным детством.
Ему больше не нужна была игра.
Теперь у него есть настоящий, реальный враг.
Точнее, два врага. Севкину прихлебательницу – еще одну «шестерку» – Михаил нашел месяцем ранее.
Франкфурт-на-Майне оказался удивительным городом.
Галина Георгиевна жила здесь почти полтора года, а немецкий язык ей до сих пор не понадобился. Все соседи в ее квартале наши, магазины – тоже. Даже сотрудники социальной службы прекрасно говорили по-русски. Она не могла понять, с какой стати немцам так заботиться о ней, чужестранке. Но факт оставался фактом: коли ты в возрасте и вид на жительство у тебя легальный – получай множество благ. Бесплатную квартиру. Медстраховку. Языковые курсы.
Галине Георгиевне было очень комфортно в новой жизни и в новом мире. Она завела подруг, ходила в парикмахерскую, делала маникюр, даже на велосипеде стала кататься, несмотря на преклонные годы.
И отдыхать, уезжать куда-то – не возникало даже мысли. Зачем?
Но социальная служба буквально бульдогом вцепилась:
– Вы пенсионерка и гражданка Германии. Вам положена бесплатная путевка. Поезжайте, посмотрите мир. Много ли вы раньше путешествовали?
Это верно, прежде кататься по разным странам ей особо не доводилось.
И Галина Георгиевна вняла уговорам. Согласилась поехать по бесплатной путевке в Испанию. Чего отказываться, если глупые немцы сами дают?
Привезли домой билет, ваучер. Доставили в аэропорт на такси. В Испании встретили, доставили до места. Отель – не дворец, но аккуратненький, милый. Одна проблема: среди персонала – ни единого русскоговорящего или хоть какого славянина, сплошь испанцы – очень вежливые, галантные. И жили здесь только европейцы, улыбчивые, но чужие. Это было неудобно. Как в такой обстановке выведать, куда идти на завтрак и где брать пляжное полотенце?