Изгнание

Паллисер Чарльз

– Догадываюсь, что это за семья, которая так сильно хотела выдать свою дочь за состоятельного пэра, – сказал я.

Эффи взглянула на меня.

– Ты ушел совсем не вовремя.

Мама объяснила, что труба начала дымить сразу после моего ухода, и требовалась мужская помощь.

– Возможно, виновата смена направления ветра, – предположил я. – Тогда тяга в трубе может измениться.

– Не знаю, нормально ли это, – сказала мама. – Но оттуда доносились странные звуки. Шорох и свист.

Я попытался заглянуть в огромную трубу.

– Странно, –

сказал я, и тут какой-то чертенок заставил меня добавить: – Может быть, это неприкаянный дух. Интересно, сколько несчастных маленьких младенцев вылетели дымом из нее? Возможно, страдающий дух одного из них продолжает витать здесь.

Мама покачала головой, а я продолжил:

– Подобную историю я услышал недавно.

Я поведал им про встречу с мистером Фордрайнером и девушкой и заметил, что старик подтвердил историческую достоверность маминой легенды.

Потом я добавил:

– Матушка упустила важную деталь, связанную с камином, поскольку в легенде он играет значительную роль. Когда братья сюда пришли, убили нашего предка и забрали свою сестру домой, они бросили ее младенца прямо в огонь.

К моему изумлению, Евфимия издала протяжный стон и, резко поднявшись, побледнела, словно молоко. Потом сестра выбежала из комнаты.

Я недоуменно уставился на маму.

Она покачала головой.

– Ох, Ричард. Неужели ты не понимаешь, что такие вещи нельзя говорить? Особенно при молодой девушке.

Она поспешила за сестрой.

Неужели Евфимия боится привидений? Она, основательно стоящая на ногах и презирающая мои фантазии?

Эффи не спустилась к обеду, и мама послала Бетси отнести ей что-нибудь. Пока мы ели, я сказал матушке, что теперь совершенно не понимаю сестру (будто я ее вообще когда-нибудь понимал). Почему она так расстроилась?

Можно ли что-то разузнать у мамы? Вероятно, нет, потому что она ушла от темы, мастерски умея избегать нежелательных разговоров.

Задвигая занавески на окнах перед отходом ко сну, она подозвала меня взглянуть. С темно-серого неба тихо падали снежинки, порхая и сверкая, опускались на землю.

Одиннадцать часов

На самом деле мои долги гораздо больше, чем я сказал маме. Пытаюсь избавить ее от лишних переживаний. Деньги, какие я задолжал, мне дал приятель по имени Эдмунд Вебстер, чья семья теперь требует их, и я боюсь, что они могут до меня добраться.

* * *

Перед обедом я с мамой зашел на кухню и спросил кухарку:

– Что вы готовите, мисс Ясс?

– Ну, для вас, молодой господин, разносолов не будет, – ответила она.

Потом она захихикала, словно старая ведьма, и мама меня прогнала.

Половина двенадцатого

Несколько минут назад услышал за деревянной панелью мелкий топот. Крысы. Они живут здесь столько же, сколько Херриарды! И в последнее время питаются гораздо лучше хозяев.

Полночь

Несколько минут тому назад, раздвинув занавески, я смотрел, как падает снег, и обнаружил, что занавески на одном

из окон у Евфимии сдвинуты не очень плотно. Поскольку у нее горела свеча, я смог увидеть движение силуэта, который, уверен, принадлежал моей сестре. Потом я заметил в комнате еще кого-то, но в тот момент свеча погасла. Это была мама?

* * *

До чего же милое личико у Фордрайнер. И такая красивая тонкая шейка. Как мне хочется провести по ней рукой, коснуться губами. На ощупь словно лепесток розы. Она в моих объятиях.

[Отрывок, записанный греческими буквами. Прим. ЧП.]

Мы в этой комнате, лежим с ней в кровати, и я обнимаю ее, губами легонько лаская ее шею и нежно поглаживая. Мой жезл упирается в ее плоть. Словно дитя, нашедшее новую игрушку, она спрашивает: «Что это?» И протягивает ручку и касается его, и ласкает его пальчиками, и кладет мою руку себе на…

[Конец отрывка, записанного греческими буквами. Прим. ЧП.]

Час ночи

Странно, что над заснеженной землей лай собак разносится гораздо громче.

Уверен, что все спят. Я ждал достаточно долго. Не терпится преодолеть границы нашего приземленного существования. Маленький ритуал, которому научил меня Эдмунд – он священник, я служитель. Перевоплощение, таинство воображения.

Я готов расплавить на пламени свечи маленький темный эластичный шарик, а потом капнуть в трубку. Он раскрепощает. Первая волна словно согревает все тело, вселяя в него ощущение покоя и бодрящего сознания безграничных возможностей. Я не просто чувствую реальность, но ощущаю ее с большей силой.

Два часа

Теперь не слышно ни звука, только шум волн у берега. Бесчисленные пузырьки.

Половина шестого

Только что вернулся с другого конца Страттон Херриард. Какое удовольствие тихонько сбежать из сонного дома и бродить по округе. Я шел сквозь безмолвные деревни. Окна везде темные. Ночь и тьма принадлежат мне. Пока мои соседи видят сны, я брожу вокруг их домов. Заглядываю в окна, если там все еще горят свечи.

Я бродил по сумрачным полям и болотам, пока не пришел на край земли, где беспокойно плещется море. Луна будто золотой шар, расколотый надвое, а океан покрылся рябью, словно морщинистая рука старухи. У берега я разглядел лодки с горящими в тумане фонарями и понял, что рыбаки заняты делом.

Я обошел вокруг и вдоль болотистого берега вернулся обратно.

Пятница, 18 декабря, полдень

Сегодня утром проснулся с головной болью и увидел, что после моего возвращения нападало еще несколько дюймов снега. Дом стоит под огромным пушистым одеялом. Из-под дверей тянет сибирским сквозняком, а расшатанные рамы сильно дребезжат. Дня два дороги будут непроходимы, поэтому о моем отъезде пока нет и речи. Не могу понять, доволен я или нет.