Изгнание
Шрифт:
Именно это имя произнесла мама, когда я внезапно появился перед ней в буфетной. Подозрения подтвердились! Мужчина, с которым я видел Эффи вчера, действительно Давенант Боргойн. Евфимия с ним встречается, и это известно всем. Стало быть, ее честь опорочена.
Должно быть, в тот день, когда я приехал домой, его ждали в гости. Именно поэтому Евфимия нарядилась к обеду и вышла под дождь, чтобы предупредить любовника не входить в дом.
Гвиневер изучала мое лицо.
– Похоже, вы удивлены,
В этот момент Энид издала какой-то странный звук. Я не сразу распознал в нем смех.
Люди много говорят о любви с первого взгляда, но ничтожно мало сказано о том, что можно разлюбить с первого взгляда.
Это был как раз такой случай. Глядя в их лица, сияющие торжествующей злобой, я вдруг понял суть того, о чем они говорили вчера. Про девушку, которую заметили поздно вечером выходящей из жилища джентльмена. В ответ мне захотелось сказать что-то хлесткое этим наглым девицам. Я произнес:
– Потрясен, что вы сплетничаете о частной жизни людей.
– Не такой уж частный случай. Девушка хотела породниться со знатным господином. Вот и завлекла его в ловушку. Решила захомутать джентльмена и надеялась скомпрометировать, чтобы он был вынужден жениться на ней.
Я сказал:
– Отлично вас понял. Она рассчитывала на его благородство, а у него такового не оказалось.
Девушек это позабавило, но потом Энид с негодованием произнесла:
– Он проигнорировал шантаж бесстыдной авантюристки.
Энид не просто глумлива, она еще и глупа. Хуже ли это ума и коварности ее сестры?
Она отвернулась, и девушки ушли не попрощавшись.
Возможно, я никогда больше ни с кем из них не заговорю. И, надеюсь, не изменю своей решимости. Как я мог думать, что Энид мне интересна? Она смеется надо мной. Как я ошибся. Какой я дурак. Холодное и бессердечное создание. Эта тонкогубая улыбка, когда они с сестрицей пытались уязвить меня. Бессердечная злюка.
Сердце мое очерствело, цветы любви увяли. Я больше не способен любить.
Нашел возможность сунуть в руку Бетси подарочек из магазина. Она удивилась, и, думаю, ей понравилось. Я прошептал:
– Поговорим позднее.
Только что Эффи прошла за мной и втолкнула меня в сырую старую столовую в дальней части дома, сказав:
– Я точно знаю, чего ты добиваешься.
Я удивился:
– О чем ты?
– Там у себя наверху. Это отвратительно, какой мерзостью ты там занимаешься. И если завтра или в понедельник не уедешь, то все расскажу маме.
Я ответил, что понятия
Сестра наклонилась так близко, что я почувствовал ее дыхание у себя на щеке. Она сказала:
– Когда матушка узнает, ей будет ужасно больно, но тебе же все безразлично, не так ли?
– Хочешь, чтобы я ушел, а ты продолжила свое возмутительное распутство, – ответил я, протиснулся мимо нее и выбежал из комнаты.
Ужас, ужас. Никогда не видел маму такой расстроенной, настолько неспособной справиться со своими чувствами.
Около часа тому назад она завела меня в гостиную. Они с Евфимией пытались согреться у камина, где еле теплились три куска угля. Было видно, как сильно она расстроена. Показав мне письмо, которое я видел за завтраком, матушка сказала, что оно пришло от дяди Томаса утром и что ему сообщили о моем отчислении за «грубый проступок».
Не успел я открыть рот, как заговорила Евфимия:
– Тебя отчислили не за провал на экзаменах, а из-за долгов, не так ли? За какие-то двадцать фунтов не отчисляют.
Пришлось сознаться, что, в общем, я задолжал семьдесят фунтов.
Мама ахнула.
– О, Ричард, ты мне солгал!
Евфимия сказала:
– Ты всячески пытаешься скрыть от нас правду. Сначала ты утверждал, что приехал домой раньше потому, что у тебя нет денег на каникулы. Потом якобы тебя отстранили от занятий потому, что провалил экзамен. Потом появился долг в двадцать фунтов. Какие еще будут откровения?
До чего же она похожа на папу!
С тяжелым сердцем я признался, что сам во всем виноват.
– На что ты их потратил, Ричард? – спросила мама.
– Вопрос не в том, куда ушли деньги, но откуда появились. Как тебе удалось так увязнуть в долгах? – встряла Эффи.
Я промолчал.
Она прошептала:
– Ты опозорил нас всех.
Ее слова заставили меня сказать:
– Не тебе говорить о позоре. Про тебя сплетни по всей округе. Сегодня я повстречал сестер Куэнс…
– Этих маленьких расфуфыренных мегер! Как смеешь ты прислушиваться ко всему, что они говорят обо мне. Выкормыши старой свиноматки.
– Они сказали, что ты себя опозорила.
Мама начала возражать, но Евфимия резким взмахом руки заставила ее замолчать:
– Нет, мама, пусть продолжает.
– Я сам тебя видел.
– О чем ты? – холодно произнесла она.
– Видел тебя с твоим другом, любовником, ухажером на Бэттлфилд вчера днем.
– Что ты говоришь, Ричард? – с ужасом произнесла мама.
– Я видел ее с мистером Давенантом Боргойном.
Повернувшись к Евфимии, я заметил, что она потрясена. Они с мамой глядели друг на друга в полном изумлении.