Изгнанник Ардена

Анри Софи

Там, как и ожидал Тристан, находился тайный кармашек, который почти целиком занимал белый сверток ткани. Сердцебиение участилось от осознания того, что именно сокрыто в свертке.

Его догадки оправдались, когда он развернул ткань и обнаружил перстень невероятной красоты с красным рубином, внутри которого виднелись фиолетовые прожилки. Все это время в шкатулке лежало «Сердце Запада», которое так усердно искал Стефан и которое так боялась найти Адалина.

Тристан долго рассматривал грани камня, думая, как лучше с ним поступить. Король Таннат признал своей законной наследницей

Адалину, а значит, перстень принадлежит ей одной. Даже если она откажется от престола, судьбу «Сердца Запада» все равно решать ей.

С этой мыслью он открыл вторую шкатулку Адалины, чтобы положить кольцо туда. Он не собирался рыться в ее личных вещах, хотя раньше не раз хотел это сделать, но лежавший сверху сложенный лист бумаги заставил его сердце сжаться.

С пожелтевшей плотной страницы на него смотрели нарисованные углем черные глаза с хитрым прищуром.

Его глаза.

Адалина рисовала его.

Осознание этого отозвалось в груди трепетом и невыразимой тоской. Тристан развернул лист и увидел свой портрет во всей красе. На нем он был изображен в миреасской одежде. В углу листа значилась дата и подпись Адалины.

Движимый неясным порывом, Тристан подвинул к себе шкатулку. Внутри лежали разные вещи, очевидно, дорогие ее сердцу. Лента для волос, мужская брошь, кольцо, письма Эмильена трехгодичной давности – это Тристан понял по отмеченным датам. Следующим он достал носовой платок и, увидев на нем свои собственные инициалы, рвано выдохнул. Почти девять лет назад он отдал его сестре Адалины, чтобы та вытерла слезы после того, как ее избил муж.

В горле встал ком, когда он нашел в шкатулке ноты мелодии, которую они совсем недавно играли вдвоем.

Грудь снова опалило огнем. Обожгло неистовым пламенем, но Тристан продолжал терзать себя, изучая содержимое шкатулки. Он нашел портреты Эстель, Эмильена, покойной матери Адалины и еще три своих портрета. Адалина писала их в разное время, на что указывали даты на уголках бумаги, и по ним можно было даже отследить ее прогресс в изобразительном искусстве. От понимания того, что она рисовала его на протяжении многих, многих лет, ему захотелось выть.

В шкатулке оставался последний лист бумаги, сложенный вчетверо. Потянувшись за ним, Тристан заметил, как дрожат его пальцы.

Еще один его портрет в профиль. На нем Тристан сидел на поляне в окружении алых маков и ромашек. Он смотрел куда-то вдаль, волосы его трепал ветер, а в ухе поблескивала серьга в виде кинжала. Он выглядел спокойным, уверенным, но в то же время печальным. Именно таким его видела Адалина.

Заметив приписку в нижнем правом углу, он не смог подавить изумленный возглас.

Томас, Инетиль, июль 1135 г.

Он вспомнил тот день в Инетиле, когда сидел в траве.

Это воспоминание потрясло его до глубины души.

* * *

Июль, 1135 год

Если бы кто-то сказал Тристану, что судьба занесет его в Инетиль – самую отдаленную провинцию Запада, расположенную

у подножия гор, – он бы ни за что не поверил. Однако жизнь постоянно подкидывала ему сюрприз за сюрпризом, и он учился во всем искать положительные стороны.

В Инетиль он отправился, чтобы выполнить очередную миссию гильдии. Лорд Абрас разыскивал убийцу своей жены, и все улики, которые удалось разыскать шпионам «Черной розы», вели в Инетиль, граничащий с Северным царством. Шесть месяцев в году здесь властвовала зима, но, несмотря на это, Инетиль был очень живописным краем. Тристану же повезло отправиться в провинцию в разгар лета.

Он прокрался в поместье богатого купца Клаудия Клеона, где, судя по сведениям, прятался убийца под видом слуги. Поскольку «Черная роза» не вершила суд над преступниками, Тристан должен был только убедиться, что искомый в самом деле притаился в Инетиле, и сообщить заказчику, не отпугнув самого убийцу. Чтобы проникнуть в чужой дом, Тристан выбрал очень удачное время: хозяин праздновал юбилей и устроил пышное празднество, и гуляния проходили не только в поместье, но и в ближайшем сквере и на центральной площади. Тристан притворился важным гостем: надел дорогой камзол, расшитый золотом и жемчугом, водрузил на голову напомаженный парик и замаскировал лицо накладной бородой и закрученными усиками на манер западной моды.

Отыскав среди многочисленных слуг убийцу, Тристан уже собирался уйти, но тут привлек внимание стражников. Они не поверили, что он лорд Леро, которого пригласили на праздник. К его несчастью, получасом ранее настоящий лорд Леро декламировал весьма бездарные стихи, и после такого уморительного представления стражники отчетливо запомнили его внешность. Поэтому Тристану не оставалось ничего другого, кроме как бежать. Он ринулся на задний двор и, продираясь через колючие кусты терновника, добрался до высокой ограды, которую с легкостью перелез.

Оторвавшись от преследователей, Тристан избавился от парика, бороды и усов, стянул с себя камзол и спрятал все это под ближайшим кустом. Ему нужно было поскорее скрыться, пока его не настигли. Он осмотрелся по сторонам, прикидывая, куда ему идти дальше. Справа находился сквер, где проходили гуляния в честь юбилея, а слева простиралось озеро, на берегу которого росли маки и ромашки. Вдалеке он заметил девушку, она сидела в гордом одиночестве под деревом, росшим у самой воды.

На месте стражника, преследующего преступника, он бы побежал в сторону сквера, где легко затеряться среди людей. Поэтому Тристан ринулся к незнакомке, молясь про себя, чтобы она клюнула на его обаяние.

Когда между ними осталось не больше тридцати шагов, Тристан замедлился, поправил волосы и неспешной походкой приблизился к девушке. За все то время, что он шел к ней, она ни разу не отвела печального взгляда от водной глади. Он дал бы ей от силы лет семнадцать. Но она была очень красива, особенно ее большие карие глаза, обрамленные длинными ресницами, и густые волосы карамельного оттенка, заплетенные в две свободные косы. Оценив весьма скромное платье и не заметив никаких украшений, Тристан подумал, что она из простушек.