Изгнанники Эвитана. Дилогия
Шрифт:
Мешать - и надеяться, что опять получится. А корысть вновь пересилит жажду мести...
– Входите, Жерар.
– Ваше Высокопреосвященство!
– секретарь встал в дверях. Одновременно преграждая внушительной фигурой путь...
Кардинал чуть не охнул - настолько напомнило события двухлетней давности...
Ночной стук в дверь, верный Жерар на пороге. А за его спиной - израненный офицер в изорванном плаще. С ног до головы - в чужой и своей крови. Прилипшие ко лбу темные волосы, провалившиеся полубезумные
На сегодняшнем госте нет военного мундира... И лишь это спасло Александра от нового сердечного приступа. Потому что мундир означал бы не крестьянский бунт, а не больше, не меньше - новое бесполезное восстание.
Гонцы с границы скачут не к кардиналу, а к Всеславу, Эрику или Мишелю Лойварэ. И лишь потом известие получат штатские Регенты...
Восстание сейчас - обречено. Вот два года назад шанс был. Если бы не Северный Волк...
А теперь на любых повстанцев хватит и Эрика Ормхеймского.
– Ваше Высокопреосвященство, я - виконт Витольд Тервилль.
– Молодой дворянин еле стоит на ногах. Тяжело ранен? Наверняка устал, замерз, голодал... И вблизи растаяло сходство с Анри Тенмаром. Светлые, а не темные волосы. Шире в кости, иные черты лица.
– Спасите мою жену Александру, спасите ее сестру Элгэ Илладэн!..
– Еды и вина, и никому не беспокоить!
– приказал Александр.
– Ваше Высокопреосвященство!
– рискнул вмешаться Жерар.
Два года назад - не возражал. Но тогда лично знал дворянина, с кем далеко не молодой Александр рискнул остаться наедине.
Слишком многие в счастливых снах видят во главе Эвитанской церкви более удобного кардинала. И кое-кто имеет привычку превращать грезы в явь. Пытаются, во всяком случае.
– Я знаю, что делаю, - вздохнул Его Высокопреосвященство.
Интуиция редко его подводит. И потом - лучше поверить врагу, чем не поверить другу, - сказал один древний мудрец.
И уж точно - лучше, чем отказать нуждающемуся в помощи.
Интересно, а сам автор высказывания прожил долго? С такими-то взглядами? В золотой век древности Александр не верил никогда. Вряд ли в старину люди были лучше теперешних.
– Идем, сын мой, - позвал он юношу.
– Тебе нужно отдохнуть, но вижу - времени нет. Так что будешь есть, пить и рассказывать. А я - слушать и думать, чем тебе помочь.
2
– Вы что, оглохли?
– В равнодушном голосе Карлотты нет даже раздражения.
И это - хуже всего. Она снисходит до ответа.
Урожденная графиня Гарвиак и бывшая леди Таррент игнорирует зверский холод Лиара. Даже здесь, в палатке, - невыносимый!
Точно так же истинная аристократка игнорирует непроглядную - предрассветную - тьму. И назойливость какого-то там мелкого дворянина. Смеющего допрашивать ее, графиню!
– Я еще раз повторяю, сударыня: где ваша дочь?!
–
– А я еще раз повторяю.
– Бесцветный голос, равнодушное лицо. Непроницаемые в тусклом свете факела глаза.
– Моя дочь у них в руках. И сейчас ее увозят всё дальше. Пока вы теряете время.
"Теряете время"! Эдингем едва не зашипел от ярости. В полной тьме, с факелами - по сугробам и бурелому? Навстречу сидящим в засаде врагам?
Он не должен выходить из себя! Эта стерва заманивает в засаду! Хочет стравить своих врагов. А сама вновь выйти сухой из воды - как всегда.
– Почему вы не остались с дочерью? Вы же согласились на поездку только ради нее?
– Защищая дочь, я убила одного из них. Теперь они убили бы меня. И я уже сожалею, что согласилась ехать в Лютену. Я требую вернуть меня назад - в монастырь!
Требует. Она требует! И как тут сдержать рвущуюся из души ярость?!
Алан скрежетнул зубами. Стерва сможет потребовать всё, что угодно. Едва Мировский выйдет из своей палатки. Если Риккардо Гарсия не очнется до рассвета.
– Капитан...
– В голосе обычно невозмутимого лейтенанта Эгмонта Корделла - явная тревога. Еще бы!
– Вас хочет видеть капитан Ярослав Мировский.
Капитан Ярослав Мировский оказался хмур и зол. Даже не пригласил в палатку.
Впрочем, такой может скандалить и при солдатах. Что своих, что ревинтеровских.
– Как здоровье капитана Гарсии?
– Алан успел занять собеседника вопросом, на который тот на людях не сможет не ответить.
– Плохо!
– отрывисто бросил Мировский. Глядя на Эдингема так, будто состояние раненого - личная вина ревинтеровца.
На миг царапнуло сердце, но Алан тут же безжалостно отогнал сочувствие.
Гарсия - враг. А то, что видел Эдингем после первого боя, - ссора двух любовников. Один из которых зарвался. Вообразил, что может манипулировать командиром, пользуясь их особыми отношениями.
Вдобавок, сейчас - не до Риккардо! Ему "плохо". И это означает, что словеонцами командует Мировский!
– Мы забираем женщину и уезжаем!
– Голос словеонского капитана - студенее лиарского ветра.
Можешь гордиться, Алан. Предчувствия не обманули!
– Капитан Мировский, у нас договор с командиром отряда капитаном Гарсией.
– Я расторгаю его.
– Не имеете права!
– Капитан Гарсия тяжело ранен. В его отсутствие приказы отдаю я! Или вы предпочитаете драться, капитан Эдингем? В этом случае вы тоже окажетесь в Лютене. Но уже в цепях - за похищение. Если выживете, конечно.
Мутится в голове... Этот словеонец что - совсем свихнулся?! Кругом враги. Лес набит "партизанами", леонардитами или какими-то "лесными братьями". Преследующими неизвестные цели. Вооруженными до зубов. И охотящимися на чужаков!