Изгнанники Эвитана. Дилогия
Шрифт:
Немудрено, что и всеславовские ветераны, и леонардиты (если это они) великолепно выследили ревинтеровцев! Чего тут искать? Любой не лиарец, вздумавший путать следы, мигом заблудится на мелких проселочных дорогах. Где никогда не заплутает местный.
Приходи и бери чужака - голыми руками!
Перекатившись по земле, Эдингем приподнялся, взвел курки. Свои, хоть и в боях не бывали, - молодцы! Больше половины схватились за оружие. Пока командир глазел на трусов, сунувшихся спасать драгоценные шкуры
А всеславовские и вовсе - моментально попадали, открывая ответный огонь.
Пуля свистнула над ухом, сбила шляпу. Алан, выругавшись, пальнул наугад.
Чей-то вскрик ударил в голову. Не хуже крепкого вина. Ну, держитесь!
Вторично Эдингем не попал. Ничего удивительного. Их самих-то в свете костров видно как на ладони. Чтоб этому зареву провалиться!
А вот нападающие жарят из засады!
Да сколько их? Тысячи, что ли?! Судя по выстрелам - никак не меньше...
– Карета!
– заполошно заорал кто-то свой. В унисон с отчаянно заржавшей лошадью.
Алан, холодея, стремительно обернулся. Карета мчится прочь! Чья-то рука яростно хлещет несчастных коней.
– В погоню!
– прорычал он.
Кинулись и свои, и словеонцы. И наконец узрели в лицо невидимых доселе врагов!
Северяне, конечно... Лиарцы, Темный и все змеи его их побери!
Лиарский отряд в темных одеждах без знаков перегородил дорогу. Всего десятка три. Перебить их не займет много времени - час от силы...
Вот только карета - всё дальше! Мчится, летит, исчезает на глазах... Темный их всех - и леонардитов, и амалианок!
От бессилия захотелось взвыть!
...Когда разобрались с заградотрядом, карета уже скрылась из виду. Еще человек пятнадцать назад.
Треть своих добивает смертников. А Алан нещадно шпоря коня, ринулся в погоню. Во главе пары десятков - вперемешку из двух отрядов.
Верхом, по ровной, прямой дороге. Догонят быстро...
Если по прямой! Творец милосердный, сделай похитителей полными дураками. Пусть им и в голову не придет свернуть! Ради всех агнцев, голубей и их кротости!
Должно получиться. Всадники - действительно быстрее кареты. А путь здесь один... не считая лесных троп! По лесному бурелому и верхом-то вскачь не проберешься. Что уж говорить об экипаже? Не потащат же женщин через лес пешком...
Угонщикам еще повезет - если отделаются пулей! Если Эдингем будет в хорошем настроении.
А то деревьев здесь много...
Луна соизволила величественно выкатиться - из-за набрякших снегом туч. И Алан даже с его зрением еще издали разглядел карету. Притулившуюся у самого края дороги. Одним колесом - в придорожном овраге.
И с настежь распахнутыми дверцами. Пустую.
Эвитан, Лиар.
1
Из-за серо-черных туч торжественно выплывает налитая кровью луна. Над застывшим зимним лесом - из страшной сказки.
Уныло чернеют колья давно облетевших лиственных деревьев. Зловеще топорщатся тёмно-зеленые лапы мрачных елей и сосен.
Лунный луч выхватывает из тьмы серо-сизые сугробы. Еле заметную, полузанесенную снегом тропу. Дрожащую Эйду, суровое лицо Карлотты...
И рваный багрово-алый силуэт - вокруг неподвижного тела на снегу! Как те колышущиеся в темноте тени, что Эйда так часто видела в ночных кошмарах...
Алые, вечно голодные. Они приходят во тьме. Окутывают саваном и забирают силы и жизнь. У тех, кто пролил слишком много крови...
Глупости. Такое снится не солдатам и разбойникам, а жалкой, слабой девчонке, не пролившей за всю жизнь ни капли чужой крови.
Или Эйда - хуже любого наемника и бандита с большой дороги? Потому что не защитила собственную дочь!
Почему никогда прежде Эйда не видела кровавую луну наяву? Почему - именно сегодня? Тени идут за ними?
"Луна помнит тех, кто ее не боится".
Кто это сказал? И при чём здесь Эйда? Она всегда боялась луны... А еще - мрака. И живущих в нём чудовищ!
– Очнись!
– железные пальцы сквозь одежду сжимают плечи, безжалостно встряхивают. Живые и отнюдь не ледяные пальцы.
– Луна. Луна... в крови.
– Луна как луна, глупая девчонка! Ты всегда была самой трусливой из всего моего выводка! Хуже - только Леон, - презрительно кривятся тонкие губы Карлотты.
Она не видит алого следа на небе. Только на земле. А кого пугает чужая кровь на уже мертвом теле? Никого, кроме Эйды. Но ей никогда и не отнять ничью жизнь. Даже у злейшего врага...
– Я сказала - очнись!
– чужие руки встряхивают сильнее. Вырывают из призрачного мира...
Теней - нет. Только отливает странным блеском луна. А на еле видимой нити тропы - убитый незнакомец. И жжет зеленоватая сталь яростных глаз матери.
Но багровый отсвет "помнящей" никуда не делся!
– Зачем ты это сделала?!
– Затем, что теперь мы - свободны!
– Карлотта с невообразимым спокойствием опытного убийцы вытерла нож. Об одежду убитого.
В тусклом свете кровь похожа на ржавчину. Но ту с лезвия не стереть. А вот кровь стекает легко.
Анри Тенмар погиб - потому что Эйда струсила. А она еще вообразила, что на ней нет крови!
Благородный офицер Тенмар... Мирабелла...
– Мама...
Отец всегда говорил: сто раз подумай, прежде чем лишить кого-то жизни. Ведь ты уже не сможешь ее вернуть.