Изгнанники Эвитана. Дилогия

Ружникова Ольга

– Ну тогда идем... А ты на него похож.

– На вашего брата или на мэтра Груара?
– Рунос первым зашагал к выходу из прибежища давно умерших королей.

– Упал, что ли?! На нашего предка!
– Эрик, обернувшись, указал взглядом то ли на Сезара Основателя, то ли на его сына Андре Первого. Удавшегося в материнскую породу. И схожего с отцом разве что формой носа.

Целитель промолчал.

– Слушай, Рунос, всё хотел спросить: откуда у тебя шрамы? Каторжник бывший, что ли?

– А вы как думаете?

–

Да не должно бы. У них, знаешь, какие мозоли?
– фыркнул Эрик.
– Вот и интересно.

– Не каторжник.
– На сей раз придворный врач успел распахнуть дверь сам - в коридор, на воздух. Подальше от Сезара и его родственников!
– Прошу, ваша светлость.

4

Рунос давно не любил ночь. Ночь - это непроглядный мрак зловещей пещеры, болотные огни факелов, земляные стены. И пасть омерзительного чудовища, выползающего из широкого зева подземелья...

Ночь - непобедимое царство призрачных теней. И черных жрецов полузабытых демонов, чье имя древнее самого зла.

Рунос, Служитель Белой Матери, усмехнулся. Все в детстве боятся страшных сказок - не все попадают в них. Не потому ли он так и не изжил свой страх, что тогда проиграл? И не смог бы победить и теперь.

– Если нас поймают - нам конец!
– прошептала принцесса.

Обязательно. Попасть на целый день под домашний арест - это, без сомнения, самое ужасное в подзвездном мире.

Что Жанна ночью выезжала из дворца с черного хода - не скрыть. Что брала с собой королевского врача - тоже. Правящее семейство живет на виду. Не поможет ни эскорт в темных плащах без родовых знаков, ни карета без герба.

И всё равно ночью сестра короля привлечет меньше внимания, чем днем. Ночью за каретой не увяжется толпа зевак...

В разрезе темного капюшона смуглое личико девушки кажется застывшим. Словно она решилась на нечто запредельное.

Жанна - принцесса правящей династии. Капризное, избалованное дитя. Гордая красавица, что действительно недолго проживет на суровом Востоке...

– Едем!
– тот, кого давно уже называют Руносом, увлек ее в карету.

– Рунос...
– шепот Жанны в полумраке почти нежен. Прохладная ручка накрыла запястье любовника.
– Рунос, скажи: ты любишь меня?

– Ваше Высочество, вы обещали не задавать таких вопросов.

– Рунос, ответь...
– стук колес не в силах заглушить ее тихих слов.

– Разве может подданный не любить свою принцессу?

– Ладно...
– голосок девушки дрожит. Можно поклясться, сейчас она наморщит нос. Всегда так делает, когда обижается.
– Я так просто спросила... Я и сама никого не люблю. Ты же знаешь: я - холодна, цинична... Я - принцесса!
– ее голос окреп.

Королевский целитель не солгал. К счастью для него самого - Жанну он не любит. А если б любил - никогда бы ей об этом не сказал. Люди определенного склада

очень быстро устают от своих игрушек. Слишком быстро. Принцесса - именно такова.

Неприметная (по возможности) карета остановилась. Рослый солдат эскорта распахнул дверцу.

Рунос легко соскочил на вымощенную камнем мостовую, галантно протянул руку Жанне. Та, полностью неузнаваемая в широком плаще с низко надвинутым капюшоном, вновь на миг сжала руку сообщника. Какие ледяные у нее пальцы! А его руки перестали мерзнуть еще в Храме...

Эскорт остался позади. К чернеющей изгороди кардинальского особняка принцесса и врач подошли вдвоем. Рука об руку.

– Звезд нет...
– прошептала Жанна. Бросив опасливый взгляд на выстланное агатовым бархатом небо. Непроглядное, как балахон змеежреца.

Луны тоже нет. Но это - даже не хорошо, а отлично. Бледно-желтое сумрачное светило не спасает от ночных тварей. Зато с головой выдает врагам с горячей кровью.

– Тучи, - объяснил отсутствие королевы теней и призраков Рунос.

– Нет...
– поежилась принцесса.
– Их часто нет в этом году. А позавчера небо горело, помнишь? Так бывает, когда кто-то умирает.

– Тогда оно горело бы всё время.

– Кто-то, в ком есть Сила...
– поймав недоверчивый взгляд собеседника, продолжила Жанна быстрым шепотом.
– Я много об этом читала. Когда умирали древние короли - их сила уходила в небеса. И ее получал наследник. Тот, кого высшие силы сочтут достойным.

– Ну, если где-то умер король - мы об этом скоро услышим.
– Рунос и хотел бы надеяться, что горящее небо символизирует смерть принца Гуго. И знал, что это - не так.

Во-первых - Сезарингов так легко не убить. Во-вторых - чего-чего, а какой бы то ни было Силы в Амерзэне не водилось отродясь.

– Рунос... Когда умер дядя Арно - небо тоже пылало...

– Мы пришли, Ваше Высочество, - оборвал опасные излияния принцессы целитель.

Ее следует расспросить насчет "дяди Арно" (а заодно и кто еще умер в ту ночь), но - потом. Не у особняка главы Эвитанской Церкви.

Страж-михаилит безмолвно распахнул ворота. Жанна перевела дыхание, Рунос - нет. Оставлять гостей за вратами запрещает Устав михаилитов. Исключение -лишь для врагов.

А вот в особняк их не пропустить могут запросто. Кардинал не подчиняется светской власти.

Вьется, манит, уводит вперед бледно-золотистая дорожка - среди чернеющих, мертвых сейчас клумб. И таких же мертвых деревьев.

Песок.

А в конце пути - отец Жерар. Застыл на пороге двери. Закрытой.

– Прошу прощения, но Его Высокопреосвященство никого не принимает. Никого, Ваше Высочество.

– В таком случае, Ее Высочество хочет переговорить с вами, отец Жерар, - вылез вперед Жанны Рунос. И, пока принцесса и священник приходили в себя от подобной наглости, добил: