Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны
Шрифт:
– ...если не желает стать рогоносцем, разумеется. А уж после ее выходки на площади - поверят в десятки ее любовников. Нам останется лишь подтолкнуть сплетню в нужное русло. А на гулящей подстилке мятежника - хоть живого, хоть мертвого - не женится даже проигравшийся в карты седьмой сын нищего рыцаря.
А вот теперь вопрос: тот подсмотренный неким солдатом поцелуй Тенмара и девицы Таррент существовал на самом деле? Или тоже - удачный плод очередной задумки предусмотрительного отца? А солдат получил за передачу байки остальным звонкую монету. Чтобы
– Есть еще младшая...
В пьяном виде отец, оказывается, вдобавок склонен философствовать. Долго и занудно.
Нет, Роджер Ревинтер все-таки будет сейчас смеяться. Хохотать в голос. Слушая фантазии отца теперь уже об Иден Таррент и горячих лиарских конюхах. И о вышколенных солдатах гарнизона, готовых выполнить любой каприз юной хозяйки.
– ...но ее можно не бояться - с такой-то внешностью. Подобная тихоня и серая мышь подцепит в лучшем случае провинциального барончика. И будет рада, что польстился хоть такой! У тихонь не бывает ни связей, ни влияния. Иден Таррент никогда не станет хоть сколько-нибудь привлекательной - разодень ее хоть в какие шелка-бархаты. Запомни это, Роджер...
Роджер запомнил. Особенно речи отца в походном шатре - на границе Лиара и Ритэйны. Итак, Бертольд Ревинтер, это тоже было ложью? Иден Таррент никогда не была опасна, не так ли?
– А как же твои слова неделю назад? Что следует опасаться ее будущего супруга?
– Лучше не рисковать, если можно риск исключить!
– Отец раздражен. Оттого, что поймали на вранье, или просто много выпил?
– Да и ты должен был перестать распускать сопли.
– Ты добился успеха.
– Кажется, отчеканить получилось. Только Бертольд Ревинтер даже не дрогнул.
– Сопли распускать я больше не стану.
– Я рад, - кивнул отец. Вновь протягивая руку ко второму - пузатому, на глазах пустеющему - собеседнику.
– Будешь?
– Нет.
Что решено - нужно делать на трезвую голову.
Роджер вернулся в свою комнату. В ту самую, где вырос, прочел столько замечательных книг... ничему его не научивших. Где грезил о подвигах, мечтал поступить в Академию.
Обитые шелком стены. Портьеры в золотистых тонах. Такой комната была при матери, такой сын ее и оставил. В незначительных мелочах отец шел Роджеру навстречу. Чтобы в главном всегда заставить сделать по-своему.
Роджер молча переоделся в мундир лейтенанта. Военный, не парадный. Открыл чернильницу, достал перо.
"То, что я сделал, несовместимо с честью офицера".
На белом квадрате чернеют подсыхающие строки. Всё, что останется от него самого, его чувств и поступков. Вся жизнь поместилась в нескольких словах.
А тело и следы крови уберут.
Кресло. Тоже мамино любимое. Она всегда здесь сидела, когда заходила в комнату сына.
Пусть это произойдет здесь.
Роджер Ревинтер сел, выпрямился, насколько смог. Приставил пистолет к груди и спустил курок...
4
...Неизвестно
Остановилась колымага резко - Роджера аж швырнуло вперед. Едва успел схватиться за край узкой скамьи.
Дверца резко распахнулась, впуская солнечный совет и прогоняя иллюзию былого ужаса.
– Выходите, капитан Ревинтер.
Выходи, чего уж там? Ты в очередной раз прибыл, куда не хотел, чужая игрушка. Может, в этот раз обойдется хоть без подлостей, совершенных по чужой указке?
Ого, какой особнячище! И сколько же тогда фонтанов в саду у императора? Хотя, возможно, в Квирине знать живет богаче правителя. Раз уж он тут чисто формальный.
Изнутри жилище неизвестного Роджеру (и наверняка известного всей Сантэе) патриция не уступало в роскоши ни внешней отделке, ни саду.
Кричащие яркие краски, статуи - одна древнее другой, а уж вазы... И стоимость цветов в них!
А что это за сюжеты на стенных фресках и голубом полукуполе потолка? Зачем столько альковных зарисовок, это же все-таки не бордель? Или он самый? А может, салон какой-нибудь известной куртизанки?
И для чего ж ты мог понадобиться куртизанке, тем более - известной, а, "капитан" Ревинтер? Денег с тебя не возьмешь. Твой отец прелестницу тоже отблагодарит вряд ли. А если ей просто интересен юный красавчик - за этим не к тебе, а к Эверрату.
Разве что привлекла твоя слава насильника юных дев. Тогда красотка опять же будет весьма разочарована. Хотя бы твоим внешним видом. Не тянешь ты на коварного злодея из рыцарского романа, и сам это знаешь.
Лестница, свечи, красный ковер. Похожий есть дома. Лежит с тех пор, как...
Отец говорил: "хочешь узнать о хозяине - присмотрись к слугам". Пышные ливреи, угодливые лица. И страх в глазах. Дома прислуга одевалась намного проще... но от того, что одно блюдо разложат в разную посуду, вкус не изменится. Будь у отца не слуги, а рабы, как в Квирине, - боялись бы хозяина не меньше.
Кабинету тоже стыдиться нечего - вполне соответствует саду, дому и слугам. "Лепота" - как говорят в Словеоне.
– Здравствуйте, капитан Николс. Или вы предпочитаете "виконт"?
– Мне всё равно.
Ладно хоть не куртизанка, а вельможа. Лет тридцати или чуть моложе. Жгуче-черноволосый, темноглазый, яркогубый. То ли красавец из девичьих грез, то ли вампир из легенд Мэнда. Тех, что по ночам рассказывают у дружеских костров. И громко смеются за чашей вина - потому что рядом верные товарищи и ничего не страшно.
Хозяин дома улыбается во все белоснежные зубы. Безупречно ровные.
А вот и кресло для гостя - мечта любого политика. Из такого попробуй взвейся "подобно стремительному барсу". Впрочем, Роджер бы и со стула так не вскочил.