Изгой, Крах Советской империи

Серков Дмитрий

рванулись было из тени, но хозяин остановил их. Несмотря на преподнесенный урок, они

продолжали блюсти свои обязанности.

– Что мне сделать, чтобы вы мне поверили, господин Либерман? – Алекс понимал,

что предположения агента МОССАД выглядят обоснованными. – Снимите показания у

своих людей, обеспечивших мою встречу, они видели, как погибла ваш связник. Видели,

что пуля предназначалась мне, а не ей. Она прикрыла меня, и именно этой женщине я

обязан жизнью.

– Да,

я знаю об этом.

– Так что же вам еще надо?! Или вы поверите мне, когда пуля, наконец, достигнет

цели? Боюсь, что тогда будет поздно договариваться о сотрудничестве.

– Вы уже выставили нас однажды в невеселом свете, – холодно заметил Либерман, не

сводя глаз с собеседника. – Или вы думали, что мы не в курсе? И у меня нет ровным

счетом никаких гарантий, что подобное не повториться снова.

Алекс замялся. Выходит, они изначально знали, что с помощью разведки СССР

сливал Израилю дезу, и все равно согласились встретиться. То есть не он один

заинтересован в совместной работе.

– Я могу дать слово.

– Этого достаточно, – согласился Либерман, – слово загнанного в угол зверя меня

вполне устроит. Но нам нужно еще кое-что в залог вашего согласия.

– Что именно?

– Ваши люди на Ближнем Востоке! Это поможет нам сбалансировать силы МОССАД

и ЦРУ, и победа США над Союзом в холодной войне не будет полной. Вам, русским, такой

расклад только на руку.

Предложение прозвучало предельно ясно. Он интересен всем только в качестве

предателя. Прав оказался Милош Соботка: жизнь Алекса никого не интересует, важной

является информация.

– Я не смогу этого сделать. У меня нет доступа к этим данным. Ведь я – беглец…

– Это единственная причина? – уточнил Либерман.

Алекс кивнул.

– Да.

– И ваши недавние принципы, верность Отчизне и присяге не станут препятствием в

нашем сотрудничестве?

– Я сам просил о встрече. Сам пришел к вам. Для моих коллег я – уже предатель. У

меня нет пути назад.

Продолжая буравить его взглядом, Либерман кивнул. Он начинал верить этому

русскому, отвергнутому своими хозяевами.

– Интересующая нас информация в полном объеме есть у вашего шефа.

Алекс резко подался вперед.

– Шефа? – спросил он удивленно, боясь даже думать, о ком говорит Либерман. – Но у

меня нет шефа, только…

– Я

говорю про «Отца». Так, кажется, вы его зовете, – Либерман видел, что попал

точно в цель, а значит, их информатору в КГБ цены нет. – Мы не можем завербовать его. А

вы – доброволец. Что же касается присяги, то престиж вашей Родины не пострадает, и при

этом будет нанесен существенный удар по злейшему врагу СССР. Вашу агентуру давно

раскололи американцы. Что вы теряете?

Пути назад уже не было, но по инерции Алекс еще пытался сопротивляться

неизбежному.

– Я не могу наведаться к Отцу. Меня там наверняка ждут.

На лице Либермана расцвела улыбка. Он видел всю борьбу чувств, происходящую в

голове собеседника, и получал огромное наслаждение от созерцания этого

противостояния.

– Ирония в том, что ваши коллеги думают также. Вы одного поля ягоды. Засада на его

квартире чисто символическая. Вас ждут где угодно, только не там.

Либерман видел ситуацию, как на ладони. Старого лиса не переиграешь.

– Я сделаю то, о чем вы меня просите. Но я, в свою очередь, могу ожидать помощи с

вашей стороны?

– Конечно, – глаза Либермана холодно сверкнули.

Они пожали друг другу руки.

– Не совершайте ошибок, Алекс. Иначе вы на корню загубите дело, – напутствовал

израильтянин.

Он дал знак телохранителям, и те проводили Алекса до «скорой помощи». Его

высадили на тихой безлюдной улочке, на окраине Москвы. Слежки не было.

* * *

Набухшее свинцовой синевой небо, разродилось потоками воды. Тугие струи стегали

по крышам домов, колотили по пузатым куполам зонтов, пузырились на асфальте.

Проносившиеся по проезжей части автомобили рассекали широкие лужи, мириадами

брызг оседавшие на мокрой мостовой.

Алекс взглянул на часы. В его распоряжении оставалось время, чтобы уладить

личные дела. Он порядком вымок, футболка липла к телу, хотелось где-то просохнуть и

отоспаться. От непрекращающихся головоломок голова налилась свинцом. Его клонило в

сон. Но прежде предстояло раздать долги.

Пока он добирался на общественном транспорте до Кунцево, дождь прекратился, и

из-за туч скромно выглянуло солнце. Улицы вновь заполнились прохожими, спешащими

по своим делам. Пройдя несколько кварталов пешком, Алекс добрался до шелестящего

уходящей зеленью сквера, выбрал скамью недалеко от входа в отделение милиции и

принялся ждать, наблюдая за снующими туда-сюда просителями и сотрудниками.