Изгой, Крах Советской империи
Шрифт:
что-то?
– Мы попали под жесткий прессинг. И я, и супруга… а у нас же дети… ты должен
понимать. На работе проблемы… дома скандалы. Житья совсем не стало от твоих
покровителей. – У капитана начиналась истерика. – А мы ничего не хотим знать про твои
дела… понимаешь?! Ничего! Нам детей поднимать надо… А про тебе такого
нарассказывали… Чему верить? Кому?.. Ты же сбежал и весточки не оставил…
– Они сказали… они сказали… – передразнил
–
Живи!.. Тьфу. Мразь!
Он отвернулся и пошел прочь. Услышал лязг передергиваемого затвора, вспомнил
про пистолет за поясом, но даже не подумал к нему притронуться. Остановившись, Алекс
посмотрел назад. Глаза вчерашнего друга налились кровью, грудь вздымалась от тяжелого
дыхания, ноздри свирепо раздувались. В дрожащих руках плясал табельный пистолет
системы Макарова, направленный в его сторону.
– Стоять, – неуверенно прошипел Туров.
Лицо Алекса исказила кривая усмешка скорби. Не оглядываясь, он продолжил путь,
ожидая спасительного выстрела, который позволит скинуть мирские оковы. Но шагам
вторила лишь городская суета.
Глядя в удаляющуюся широкую спину, капитан обессилено сполз по стене на землю
и горько зарыдал, бурча себе под нос:
– Ты ничего не понимаешь… Ничего не понимаешь…
* * *
С некогда белого, истерзанного непогодой стенда на него взирали хмурые лица. «Их
разыскивает милиция». Фотографии и фотороботы. Преступники, скрывающиеся от
правосудия, пропавшие без вести, которых ищут родные. За каждым из них – личная
трагедия, несбывшиеся мечты, потерянные судьбы. В одном из снимков Алекс без труда
узнал себя. Умелая рука эксперта-криминалиста изобразила широкие скулы, узкий нос,
глубоко посаженные глаза, короткий ежик волос. Портрет соответствовал оригиналу
процентов на семьдесят – достойный показатель для фоторобота. «Рост выше среднего.
Возможно, вооружен». И статья ему инкриминировалась не абы какая, а серьезная – сто
вторая. Убийство.
Его обложили со всех сторон: КГБ, милиция. Как волка загоняют за флажки и
церемониться не будут. Он – особо опасен. Один шанс на миллион, что ему удастся
вырваться.
Повернувшись в сторону, Алекс встретился взглядом с одним из блюстителей
порядка, выпрыгнувшим из патрульной машины. Внутри все похолодело, глаза
непроизвольно дернулись в сторону. Но милиционер не удостоил его вниманием, заводя в
дежурную часть закованного в наручники задержанного. Отделение милиции продолжало
жить своей жизнью, далекой от
Теперь путь Алекса лежал к Отцу.
Начинало смеркаться. И темнота была сейчас, пожалуй, лучшим помощником из
возможных.
Выбирал ли Отец место своего проживания или так сложилось случайно, но его
новая двенадцатиэтажка расположилась в престижном районе на Юго-Западе столицы,
недалеко от Высшей школы КГБ СССР. Соседство более чем символичное.
Раскинувшиеся подле высотки пятиэтажки утопали в бушующей зелени деревьев.
Широкий двор с большим количеством народа, полуразвалившиеся песочницы, где днем
играли малыши под присмотром молодых мамаш; рядом в тени деревьев подвыпившие
мужики «забивали козла», поправляя здоровье свежим пивом; чей-то ребенок качался на
качелях, а пацаны постарше гоняли мяч на импровизированном поле. Все вписывалось в
типовой московский пейзаж, кроме высокого стриженого парня у подъезда Отца, под
пиджаком у которого легко просматривался короткоствольный автомат, советский аналог
израильского «Узи».
Алекс подсел к игрокам в домино.
– Мужики, на бутылку хотите?
– Ну? – несколько пар жаждущих глаз с интересом уставились на него.
– Кто из этого подъезда? – спросил он, указывая на дверь за спиной у вооруженного
охранника.
Ответом послужило молчание. Любопытство пришлого человека по поводу
охраняемого сотрудниками спецслужб подъезда не могло вызвать симпатию. Скорее
настораживало. Алекс понял, что «на сухую» разговор не склеится.
– Ладно, – он достал из кармана деньги на «поллитру» и положил их на стол, – надо
ненавязчиво подняться на четвертый этаж, поглазеть внимательно, а потом, спустившись,
рассказать мне обо всем, что там происходит. Понятно?
– А тебе зачем это? – прохрипел мужик в кепке, дымя окурком «Беломора» в лицо
Алексу.
– Надо, – коротко бросил Алекс, надеясь, что после путча трепета перед сотрудниками
КГБ у народа убавилось.
Не удовлетворившись ответом, мужчина думал. Только когда Алекс сделал жест,
чтобы забрать деньги, жадность взяла верх над любопытством.
– Не спеши… Я схожу.
Он встал и пошел, покачиваясь, точно сошедший на берег моряк. Стриженый
охранник презрительно отвернулся, раскуривая от безделья очередную сигарету.