Изгой
Шрифт:
— Ты правда думаешь, что если старик тебя признает, то всё станет хорошо? Даже если мне вдруг станет на тебя плевать, то все остальные радостно примут тебя?
— Меня это не слишком волнует. Я намерен взять своё, а что подумают другие — неважно.
— Ой, зря, — вновь качает головой дядя. — Ты не представляешь, во что вмешиваешься. Или ты думаешь, что Алексей будет вечно тебя поддерживать? Сегодня ему это выгодно, а завтра он размажет тебя по асфальту.
— В этой семье все друг другу враги. Меня уже просветили, спасибо. И я
— Молодец. Только мне кажется, ты не до конца врубаешься, что это значит.
— С каждой секундой врубаюсь всё лучше, дядя.
— Хватит меня так называть. Бесит.
Юрий вновь наливает в бокал виски и откидывается на диване. Оценивающе осматривает меня с ног до головы и усмехается.
— Давай так, бастард. Тебе ведь деньги нужны, да? Хочешь кусок от Династии, хочешь примазаться к славному роду Грозиных.
— Вы что, предлагаете мне взятку?
— Я предлагаю тебе состояние. Сколько ты хочешь, чтобы я больше никогда о тебе не услышал?
— Такой суммы нет.
— Сто пятьдесят миллионов рублей, — дядя хлопает ладонью по спинке дивана. — В любой валюте. Сегодня же. Если грамотно распорядишься, сможешь до конца жизни не работать.
Допиваю кофе и с усмешкой ставлю чашку на столик.
— Кто вам сказал, что я не хочу работать?
— Хочешь — работай, мне без разницы. С этими деньгами сможешь открыть своё дело.
— У меня уже есть своё дело.
— Да сука! — вскрикивает Юрий. — Не зли меня, ублюдок. Я предлагаю тебе большие бабки, чтобы ты отсюда свалил. Забери свою мамашу и езжай куда-нибудь в Сибирь, а лучше в Австралию! Там тепло и ёб**ые кенгуру, тебе понравится.
— Всегда мечтал увидеть диких кенгуру. Их больше шестидесяти видов, вы знали?
— Хватит испытывать мои нервы. Клянусь, они на пределе.
Испытующе смотрю Юрию в глаза, делая вид, что раздумываю над его предложением. А на самом деле пытаюсь понять, почему он так сильно хочет от меня избавиться? Даже готов заплатить.
Просто не хочет делить Династию с ещё одним Грозиным? Нет, вряд ли всё так просто. У корпорации полно акционеров даже без членов семьи. К тому же акционер в такой компании не равно управленец. Это не Цитата. Без высокой должности ты не будешь принимать никаких решений, структура совсем другая.
Тогда в чём же дело?
— Я готов подумать над вашим предложением, — доверительно произношу. — Но при одном условии.
— Ты не можешь ставить мне условия. Отвечай просто: да или нет?
— Объясните мне, в чём причина вашей ненависти. Скажу честно: сейчас вы мне кажетесь неуравновешенным грубияном, который непонятно как может занимать должность управляющего директора Династии.
Глаза дяди снова вспыхивают гневом, но я продолжаю:
— Только я уверен, что это не так. Иначе вы бы не смогли руководить огромной компанией. Вы ведёте себя так именно со мной, и я хочу понять, почему.
Юрий смотрит на меня своим пылающим, как адское пламя, взглядом.
— Ладно, признаю! Какие-то черты Грозиных в тебе есть. Какой же ты упёртый, это просто пи***ц.
Невозмутимо пожимаю плечами и молчу. Кажется, дядя всё-таки намерен что-то мне объяснить.
Помедлив, он говорит:
— Понимаешь, бастард, ты раздражаешь меня самим своим существованием. Меня бесит, что ты есть, понимаешь? Бесит, что тебя признали вместо того, чтобы прикончить или отправить куда-нибудь в глушь и забыть. Бесит, что моей младшей сестрёнке опять простили её косяк вместо того, чтобы как следует наказать!
С последними словами он срывается на крик и швыряет бокал с недопитым виски в стену. Он с треском разлетается, но я даже не оборачиваюсь. Я весь сосредоточен на Юрии, лицо которого сейчас напоминает звериную морду.
— Ты никогда не будешь Грозиным, понял? — рычит он, вперившись в меня безумными глазами. — Ты не понимаешь, что это значит. Ты не прошёл через то, через что прошли я, мой брат и мой сын! Ты — никто. Мусор, на который князь по своей милости прицепил бирку с нашей фамилией. Ты недостоин быть одним из нас. И тем более ты недостоин части нашего богатства. Я лично — никогда тебя не приму! И не допущу, что тебя приняли в семью.
Ярость вызывает искренность. Выкладывая мне всё это, Юрий говорит гораздо больше, чем он может подумать. Теперь я действительно начинаю понимать, почему он так меня ненавидит.
Ему просто обидно. Он старший сын рода. Наследник, прошедший суровую школу княжеского воспитания. Он действительно видел многое из того, о чём я могу только догадываться. С младенчества он жил в этом мире огромных денег и жестоких интриг.
С его точки зрения, я — всё равно что бездомный сирота, который вдруг припёрся в главный офис Династии и потребовал долю.
— К тому же князь хочет принять тебя не по доброте душевной. Он просто пытается очистить совесть перед смертью.
Что он имеет в виду? Не знаю, и вряд ли Юрий собирается объяснять.
— Я понятно объяснил, бастард?! — рявкает он напоследок.
— Вполне, — спокойно говорю я. — Спасибо.
Он фыркает, хватает бутылку и делает большой глоток. Поморщившись, опять откидывается на диване и бросает:
— Пожалуйста. Теперь хорошо подумай, стоит ли тебе стремиться в семью. Потому что я не стану этого терпеть.
— Попытаетесь меня убить?
— Если я захочу тебя убить, то сделаю это вот так, — Юрий щёлкает пальцами. — Но нет, я поступлю иначе. Уничтожу тебя.
Не уверен, что именно кроется за этими словами. Ясно только то, что ничего хорошего.
Но на кону помимо богатства, стоит и кое-что ещё. Моя честь. Моё достоинство. Если отступлю сейчас, то буду считать себя ничтожеством до конца жизни. А если вдруг снова повезёт переродиться — то и до конца всех прочих жизней. Если же эта жизнь последняя, то будет ещё хуже.