Излечи от ненависти

Лихарт Диана

— Я начну по порядку, дочь. Просто слушай, не перебивай. Вопросы оставь на потом, — холодно, будто чужой человек, произнёс отец.

Только кивнула коротко в ответ, поджимая губы.

— Мы принадлежим к одному из самых древних родов ведьм. Верховных ведьм. Это высшая каста среди нам подобных. Я родился семьдесят четыре года назад в северном американском клане. Родителей убили, когда мне едва исполнилось три года, и я какое-то время жил у близкой подруги матери. Ещё будучи ребёнком решил, что буду жить обычной человеческой жизнью, и уберегу свою семью от мира, в котором мне суждено было родиться. В нынешних книгах и фильмах слишком романтизируют сверхъестественные

начала, на деле же, кроме боли, ужаса и постоянного выживания нет ничего.

Папа резко выдохнул, нервно дёргая губой. Взгляд налился чем-то тёмным, неведомым мне и…пугающим. Передо мной сидел не тот тёплый и милый мужчина, оберегающий и любящий, а жестокий и беспощадный монстр, искусно скрывающий настоящую сущность многие годы. Удивительно, что за столько лет он не рассекретил себя хотя бы перед мамой.

— Когда мне исполнилось двадцать пять лет, произошла инициация. Это процесс, когда юные ведьмаки вступают в свою полную силу, и уже могут только улучшать навыки. На протяжении пяти лет я упорно тренировался, учился, наблюдал, искал. Набрался достаточного опыта и знаний, чтобы покинуть клан максимально незаметно, скрыв за собой все следы. Какое-то время жил в Чехии, уединённо. Каждый день скрывал свою сущность всё больше и больше. Скрывшись достаточно хорошо от мира, в котором родился, перебрался в Россию и повстречал твою маму. Построить обычную человеческую семью было весьма логичным и правильным, учитывая, что пересекаясь с себе подобными оставался для них «никем». А когда родилась ты, я сразу почувствовал в тебе силу, чего надеялся избежать.

Нахмурившись, вонзилась пальцами в мягкую кожу рук, причиняя себе боль, но в данный момент это совершенно не волновало. Моя реальность рассыпалась на глазах, словно песок утекал сквозь пальцы, и я осознавала, что более нет смысла даже бороться за…

«За что? Я не была человеком. Жила в иллюзии, чтобы в один момент всё начало разрушаться».

А следом криво усмехнулась, вспоминая кое-что иное, показавшееся крайне «забавным». Мне говорили, что Белорецкий предпочитал на роль любовниц ведьм, чем-то они его привлекали, а ещё могли поведать много запретного. И тут, как по закону подлости, одиннадцать лет назад Арсений зацепился конкретно за меня в том злосчастном клубе. Да, я его «истинная», он мог что-то ощутить, но сейчас оказывается, что я ещё и ведьма, а это прямо какой-то «джекпот».

— Мне удалось скрыть твою сущность. Каждый год я повторял одну и ту же процедуру, усиливая воздействие, насколько это было возможно, чтобы не навести вред тебе, но невозможно скрываться от себя постоянно. Мне удалось оттянуть момент твоего пробуждения, но делать это дальше чревато последствиями. Ты должна инициироваться, а после я вновь скрою твоё происхождение, будешь жить, как раньше…

— Стоп! — резко оборвала отца, поднимая руку ладонью вперёд и на миг прикрывая глаза.

Слышать весь этот…бред удавалось всё сложнее. Как-то гладко у отца получалось. Слишком.

— Пожалуйста, принеси мне воды с лимоном, — не открывая глаз, попросила.

Было невыносимо смотреть на человека, которому ты доверяла всю жизнь, и, который сейчас так легко распоряжается твоей жизнью и тем, что принадлежит только тебе. Отец не торопился уходить, но всё же выполнил просьбу. А оставшись одна и выждав пару секунд, достала из облегчённого джемпера телефон,

более не думая, сбрасывая одно короткое сообщение и тут же пряча сотовый обратно.

«Всё зашло слишком далеко. Отец может не поверить моим словам. Примет всё за бунт», — размышляла про себя, бросая взгляд за окно, где отчётливо виднелись верхушки деревьев.

Папа вернулся довольно-таки быстро, выглядел расслабленным, но я кожей ощущала его внутреннее напряжение. А стоило мне выпить воду из высокого хрустального стакана, и…

— Я понимаю, ты шокирована. Скорее всего не веришь моим словам, считаешь их шуткой. Но, поверь, Катя. Существует иная изнанка этого мира, и тебе будет намного лучше, если никогда с ней не столкнёшься, — настаивал мужчина, сидя на краю кресла, подавшись ко мне.

Я молча разглядывала его, силилась понять, как за столько лет ничего странного не заметила. Ладно я, но…

— Мама даже не догадывалась ни о чём? — ровно уточнила, на что заслужила отрицательное резкое мотание головы.

— Я прекратил практиковать магию за несколько лет до встречи с твоей мамой.

— Но ты сказал, что спрятал мою сущность после рождения. И ещё каждый год усиливал это воздействие. Как?

— Тайно. Вне стен нашего дома, — хмуро произнёс, дёргая нервно губой, отводя взгляд на стеллаж с книгами.

Мне было крайне тяжело смотреть на отца, и я отвела взгляд, перебирая в уме воспоминания далёкого детства, желая отыскать хоть что-то, что уличит отца во лжи или ведьмовстве, но кроме счастливых моментов не было ничего, словно…

— Ты стирал или корректировал мою память, воспоминания? — затаив дыхание, принялась ждать ответа.

Ощущала, как внимательно и цепко родитель рассматривает меня, словно желая зарыться в голову. Да и в целом, передо мной сидел незнакомый мужчина: жестокий и беспощадный. Сверхъестественные существа все обладали сильным внутренним стержнем, и могли дать достойный отпор, а отец, столько лет скрываясь от себе подобных, явно оброс более внушительной бронёй, и готов был защищать себя и свою семью в любой момент.

— Ни разу, — прозвучал лаконичный ответ, в котором сразу уловила нотки лжи, но не стала акцентировать на этом внимание.

— И, что дальше? Поможешь мне…инициироваться, а после вновь наложишь скрывающие заклинания, и я заживу, как прежде? — отстранённо, с каплей холодности спросила, возвращая взгляд на отца, который в данный момент был максимально хмур, а ещё сжимал руки в кулаки, словно сдерживая своё внутреннее недовольство.

— Как прежде, уже не будет, дочь. Ты знаешь правду, и я не собираюсь корректировать твою память. Это осознание поможет тебе развить интуицию и избегать ведьм, и всех, кто живёт не по людским законам.

Криво усмехнувшись, поднялась с кресла, подходя к окну, затем к стеллажу с книгами, обходя кабинет по кругу, а после вновь останавливаясь у окна, рассматривая будку охраны и запертые кованные ворота. Сейчас для меня это являлось клеткой, и даже забавно осознавать, что всегда жила в мнимой свободе. Мне не давали права выбора, может, один раз и смогла как-то выбраться из этого…хаоса, но это было огромным везением, и я даже благодарна сейчас Белорецкому за одиннадцатилетний инцидент. Видимо, я была настолько опустошена и на «пике», что отец отпустил меня, расширил границы клетки, продолжая оставаться незримым наблюдателем в тени. Уверена, он наведывался в Соединённые Штаты чаще, чем утверждал мне, следил, чтобы моя сила вдруг не проснулась.