Измена, или Ты у меня одна
Шрифт:
Так прошло минут сорок. А на выходе из ванной ее опять встретил надоедливый визг телефона. Оставляя за собой мокрые следы, босиком, Люба, прошла в сестрину комнату. Приподняла трубку и тихонько надавила ей на рычажки. Неужели непонятно, что никого дома нет или… или с вами никто говорить не хочет? Неважно почему, просто не желают, и все!
Люба нацепила тапочки и пошла на кухню, заглянула в холодильник. Есть не хотелось — но привычка, что с ней поделать? Разогрела вчерашнюю котлету, поставила чайник. Отдернула
Сергей подошел ближе. Присел на краешек, у ног.
Кровать скрипнула под тяжестью его тела, панцирная сетка прогнулась.
— Вот ты и пришел, — чуть слышно проговорила Люба.
Сергей кивнул, с готовностью, не зная, как начать. А начинать было нужно.
— Зачем ты пришел сюда, ты был дома?
— Да, Любаш, был, прямо оттуда.
— Валя, наверное, все успокоиться никак не может? — Голос звучал тускло, без искреннего любопытства.
— У нее все в норме, — натянуто ответил Сергей и сам поразился лживости прозвучавшего, неестественности. Стало стыдно. Да еще эти не лишенные интереса, интереса какого-то болезненного, лица женщин из Любиной палаты. Ах, если бы не они! Ну почему всегда так много лишних, посторонних, никуда не сбежать. И спрятаться некуда.
— Вот и хорошо. — Любины глаза утратили свою прозрачность. Сейчас они были темными, глубокими. И в них таилось столько всего, что Сергей почувствовал себя ребенком, неведомо как очутившимся во взрослом, непонятном ему мире.
— Что с тобой. Люба? Мне никто ничего не хочет говорить, все что-то скрывают, молчат. — Сергей перешел на приглушенный шепот: — Как ты попала сюда?
— А-а, не бери в голову, Сереженька, — голос Любы был леденяще спокойным.
— Мало ли чего в жизни не случается!
Телефон все же вывел ее из себя. Отключить? А может, Вальке по работе? Люба сняла трубку, приложила к уху.
— Да, вас слушают.
На какой-то миг в трубке воцарилось молчание, будто звонивший обеспамятел от удачи. Потом прорезался голос. Это был голос Николая.
— Ну ты спишь. Лютик! Скажи спасибо, что я такой насуырный, другой не добудился бы!
— Я не спала.
— Не понял?!
— И чудесненько, а то все-то ты понимаешь!
— Ну зачем ты так?! — в голосе Николая зазвучали нотки обиды.
— Извини, но мы с тобой, по-моему, уже обо всем переговорили в тот раз.
Трубка молчала.
— Ты меня слышишь? Всего доброго!
— Погоди, Лютик! — Николай начал нервничать. — Что с тобой? Я виноват, не смог в прошлое воскресенье вырваться. Знаешь, один дружочек тут подложил основательную свинью, — частил он, — и в этот выходной навряд ли что получится. Вот я и решил позвонить. Люба, ты ведь сама знаешь, каких трудов стоит мне связаться с тобой ведь я все-таки не в санатории. Ты слышишь меня?
— Слышу, слышу, — Любе
— Вот и хорошо, вот и хорошо, — Новиков стал обретать присущее ему спокойствие. — Сейчас мы не спеша обо всем потолкуем, у меня в запасе минут десять есть, все обговорим…
— Знаешь, Коля, я решила не возвращаться больше к этим разговорам. Ну их! И тебе советую сделать то же самое.
— Не гони лошадей, Лютик. Не торопись, и так слишком уж мы спешим. А потом и оглянуться не успеем — жалеем. Да что мы все о пустом. Не затем я тебе звонил.
Люба почувствовала, как вкрадывается в ее сердце этот мягкий, но такой настойчивый голос. Она еще могла бороться с ним, но прежнего благодушия не было и в помине. Снова захлестнуло голову воспоминаниями, разбередило душу сомнениями и тревогами.
— Да когда же, наконец, все это кончится! — чуть не плача бросила она в трубку.
— Скоро, Любонька, скоро! — поспешил успокоить ее Николай. — Вот только дождись ноября. Я приду-заживем, ты вспомни, как у нас все было, как мы мечтали. Не поддавайся настроению, а остальное все приложится. Надейся на меня, помни — со мной ни что тебе…
— Слышала уже сто раз! Не хочу ничего! Все только слова, со всех сторон слова, одни обещания, уверения… А как до дела, так… Ну, ладно, нечего об этом.
— Ага, опять Сереженька? — вкрадчиво спросил Николай. — Погоди, доберусь я до него, раз подобру-поздорову не желает угомониться!
— Да при чем здесь он?! — почти закричала Люба. — При чем?! Что ты за примитив — кроме тупой ревности, ничего на свете и не существует? Я просто устала ото всего, я хочу одна все обдумать. Не лезьте вы со своими…
— Вы? С кем это ты меня мешаешь?! Ведь, по-моему, всегда были мы: ты и я, я и ты. Вместе, вдвоем. А теперь — вы? Хорошо тебя обработали, с чужого голоса, видать, поешь!
— Если ты будешь говорить в таком тоне, я трубку повешу!
— Прости, — Николай заговорил мягче. — Я понимаю — тебе надо успокоиться немного, развлечься. Нельзя думать все время об одном и том же.
— Вот я и не хочу ни о чем думать. Только тяжело это, покоя не дают.
— Ты про меня?
— И про тебя тоже!
— Ну, спасибо. Не такого я от тебя ожидал.
Люба начала понимать, что она путается, не может объяснить того, что так ясно было ей сегодня с утра. Мозг отказывался работать, и она кляла его за то, что для этого понадобилась такая малость, лишь один телефонный звонок.
Но, видно, все накопившееся за прошедшие месяцы давало знать о себе — настроиться на нужный лад было невероятно тяжело, вылететь из колеи — пара пустяков.
— Извини, я груба с тобой и не права, может быть.
— Да что за напасть, полчаса мы друг перед другом извиняемся, а по сути ничего!