Измена по контракту
Шрифт:
Отвожу взгляд.
— Я пришла сказать, что тебе надо смазать лицо и руки чем-то против ожогов.
— Я уже намазался, — отвечает он и проводит пальцами по гладкой скуле.
— Надеюсь, не сметаной?
— Кефиром.
— Ты с ума сошёл?
— Да шучу я. Всё у меня есть, не переживай, медсестра. Завтра краснота пройдёт, а сегодня поработаю дома. Чай будешь? Чёрный, зелёный?
В квартире прохладно. По босым ногам тянет сквозняком — видимо, работает мощный кондиционер. Влад тоже без обуви, но ему не холодно. Похоже,
— Давай, — соглашаюсь я. — Зелёный.
Мы отправляемся на кухню и ждём, когда закипит чайник. Влад роется в коробках, находит нужный сорт чая и кладёт в чашки пакетики. Заливает кипятком и придвигает одну мне.
— Ничего, что в пакетиках? — спрашивает он.
— Без разницы.
Он достаёт из холодильника банку мёда, засовывает в неё две столовые ложки и ставит между нами.
— Угощайся.
Да уж, манеры у него простые. Но я не отказываюсь, зачерпываю мёд и сую ложку в рот. Вкусно. Он делает то же самое и прихлёбывает чай.
— Так о чём ты хотел поговорить? — спрашиваю я.
Он медленно и тщательно облизывает ложку розовым языком. Тянет время?
— По поводу поцелуя.
Он не уточняет какого, но и так понятно.
— Извини, перегрелся на солнце. Буду благодарен, если ты забудешь об этом досадном инциденте. Обещаю, что ничего подобного не повторится. Можешь спокойно работать, не ожидая подвоха.
Я непроизвольно фыркаю — не потому, что он просит забыть о поцелуе, а из-за того, как пафосно он изъясняется. Каким подчёркнуто спокойным тоном произносит фразы. Выглядит уверенно, полностью контролируя ситуацию. Полная противоположность тому перепуганному подростку, который не знал, куда деваться от стыда и раскаяния.
«Какой же я мудак». Почему сразу «мудак»? Откуда это чувство вины?
Мне дико любопытно, что произошло на пляже. А главное — почему? Чувствую, что здесь поле непаханное для психоанализа, хотя я не психолог. Но даже мне, не психологу, очевидно, что у Влада Дроздова большие проблемы с психикой. За полдня, что мы провели вместе, его кидало от высокомерия, наглости и откровенного манипулирования до трогательной искренности и детской эмоциональности. Странный тип. Притягательный и отталкивающий одновременно. Мужчина и ребёнок в одном флаконе. Сексуальный мужчина и испуганный ребёнок.
— Ладно, я забуду, — говорю я. — Только не снимай больше шляпу на солнце.
Влад выдыхает, как будто ждал моего ответа, затаив дыхание. Смешной. Он что, боялся, что я буду терроризировать его этой глупой выходкой?
— Это всё? — спрашиваю я, допивая последние капли чая. — Ты за этим меня позвал?
— В принципе да, но хочу ещё кое-что пояснить. По поводу Василисы.
Точно, есть же ещё и Вася! Как я могла о ней забыть?
— Минуточку! Мне надо… накрасить губы.
Я направляюсь в прихожую, достаю из сумки диктофон и кладу в карман. Всё, что Влад скажет о Васе, должно быть записано.
— Продолжай. Что ты хотел сказать? — я усаживаюсь напротив Влада и включаю запись.
— О чём вы болтали в курилке?
— О твоей личной жизни, ты угадал.
— Можно конкретнее?
— Она сказала, что вы любите друг друга, и что все в офисе знают о вашем романе. Просила не подкатывать к тебе. Ещё сказала, что ты женился по расчёту и скоро разведёшься. Вроде всё.
— Вот ду-у-ура, — Влад улыбается, как будто услышал отменную шутку.
Мне непонятно, с чего он так веселится. Не вижу ничего смешного в том, что подчинённая трубит на весь офис о половой жизни начальника.
— Мы один раз переспали, — говорит Влад. — Сто лет назад. Я был пьяный в дым, мало что помню. Не подумай, я не снимаю с себя ответственности, она хороший человек и классный дизайнер. Когда отец взял меня на стажировку, она уже работала в «Питерстрое». Очень помогла мне на первых порах. В целом она нормальная, только иногда её клинит. Не обращай внимания.
— Она треплется в офисе о твоих семейных проблемах.
— Ерунда, нет у меня никаких проблем. Все сотрудники знают правду.
Я поправляю в кармане диктофон.
— Какую правду? То, что ты не встречаешься с Василисой?
— Ну да. Периодически она несёт бред, но все давно привыкли. На работе это не сказывается.
— То есть ты не изменяешь жене? — уточняю я, как безмозглый попугай.
Я вынуждена задать этот вопрос, потому что веду расследование и записываю разговор. Мне нужно тыкнуть Насте в нос эту запись и закрыть дело.
Влад смотрит на меня с подозрением. Видимо, мои настойчивые расспросы, начавшиеся ещё в машине, его удивляют. Потом в глазах странного цвета мелькает понимание:
— Это для тебя триггер, да? — спрашивает он с сочувствием. — После измены мужа тебя перемкнуло на изменах?
Прикольно, я анализирую его, а он анализирует меня. Ладно, всё это неважно, скоро мы расстанемся навсегда. Яна Иванова исчезнет из его жизни так же стремительно, как и появилась.
— Да, меня триггерят изменяющие мужики, — признаюсь я и даже ни капли не вру.
— Я не изменяю жене.
Он говорит это таким убедительным тоном, что я сразу ему верю.
Но Влад продолжает:
— Я не из тех мужчин, которые изменяют жёнам при любом удобном случае. Мне это не нужно. Я женился осознанно и не собираюсь рушить семью по собственной глупости.
Я молчу. Видно, что он говорит правду. Нельзя врать с таким искренним и простодушным лицом. А вот Вася врёт. Вернее, выдаёт желаемое за действительное. А Настя не врёт — просто заблуждается. Ревность глаза застит. Наверное, боится, что муж снова напьётся и переспит с прыткой сотрудницей. Один раз получилось — может получиться ещё раз, тем более у Влада и Васи хорошие отношения: она его любит, а он её ценит.