Измена. Наследник мэра
Шрифт:
— К чему был твой недавний спектакль, будто ты меня не узнал? — шиплю я, переставая контролировать себя.
Не знаю, почему я цепляюсь за это сейчас? У нас столько тем, которые нужно обсудить, но я хватаюсь за это.
— Разве я говорил, что не узнал? — удивляется он, и я понимаю, что доля правды в его словах есть. — Откровенно говоря, мне было сложно отпустить тебя там, возле выставки, но, очевидно, ты была не готова к встрече, поэтому я решил дать тебе время, чтобы вспомнить меня.
Ох, Стас, Стас, знал бы ты, сколько
— Но потом ты сама пришла ко мне и предложила мне «все, что я скажу».
— Хватит юлить, Стас, говори, что тебе нужно, и уходи! — сдаюсь я и устало кладу руки на стол.
Север вскидывает брови и нахально улыбается уголком рта:
— С удовольствием, Алена. Тем более что теперь без тебя я не уйду.
Глава 18 Сын
Алена
Пропускаю мимо ушей его фразу. Все эти слова — ничто. А вот поступки говорят сами за себя. Я хорошо помню ту сцену в его доме.
Даже слишком хорошо.
Вот они — действия, которые сильнее слов, важнее их. То, что я видела своими глазами, перечеркнет любые слова Стаса. То, что я испытала тогда, врагу не пожелаю. Я же ведь любила его, всем своим сердцем.
Да, он не обещал мне звезд с неба. Положа руку на сердце, он не обещал мне ровным счетом ничего. Все я надумала себе сама, а потом сама же и поплатилась. Но это не отменяет того факта, что меня предали. Растоптали и унизили.
Сомневаюсь, что Север не понимал, что я влюбилась в него по уши.
— Можешь начинать, — холодно говорю я, не двигаясь ни на сантиметр.
Стас поднимает на меня суровый взгляд и задерживает его. Рассматривает меня, пока я наверняка покрываюсь красными пятнами под этим самым взглядом.
— Ты изменилась, Алена, — говорит Север отстраненно, погружаясь в свои мысли.
— А вот ты нет, — парирую я и придвигаюсь ближе. — Все такой же самоуверенный подонок, который считает, что мир лежит у его ног.
Стас вскидывает удивленно бровь и растягивает губы в улыбке, больше напоминающей оскал:
— Малышка, ты слишком высокого мнения о моей скромной персоне, — делает паузу. — Я всего лишь простой мэр, который честно выполняет свой долг, доказывая избирателям правильность их выбора.
— Хватит мне заливать, Север, — произношу со злостью, а мужчина дергается при упоминании его клички, ведь раньше я всегда называла его по имени. Клички — это то, что доставалось его людям. — Все знают, кто ты и что делаешь. Одного понять не могу: какого черта ты сидишь сейчас тут и пускаешь мне пыль в глаза? Поверь, я прекрасно помню, кем ты был и чем занимался.
Стас спокойно вытирает рот салфеткой, откладывает ее в сторону. Машет рукой в воздухе, и Артем подбегает к столику, быстро убирает все тарелки, оставляя только мою с нетронутой рыбой. Недовольно смотрит
— Раз ты все прекрасно помнишь, то должна понимать, зачем я тут.
— Понятия не имею, зачем ты тут, — говорю как ни в чем не бывало, хотя меня трясет от напряжения.
Руки ледяные, ноги отнялись, сердце стучит в висках, ушах, повсюду где только можно. От страха тошнота подкатывает к горлу.
Стас смотрит на меня немигающим взглядом, кладет руки на стол и опирается на него локтями:
— Мой ребенок не может расти без отца, — произносит спокойно мужчина.
Решаюсь сыграть дурочку.
— О каком ребенке речь? О твоей дочери? Я слышала, она воспитывалась в другой стране, и ничего, выросла без отца. Смотри, в какую красавицу и умницу превратилась, — перевожу тему как могу.
Знаю, глупо и бесполезно, но сдаваться я не намерена.
Стас улыбается уголками губ, и я вижу, как в его темных глазах плещутся теплые искорки при упоминании о дочери.
— Ольга выросла прекрасной девушкой. И да, она жила в другой стране, но я всегда знал о том, что у меня есть дочь, и проводил с ней столько времени, сколько было возможно, — кивает он и продолжает: — Но мне отрадно, что ты, Алена, интересуешься моей жизнью.
Черт.
— Хрена с два, Станислав Иваныч, — практически плююсь ядом, упираю руки в стол и резко встаю на ноги, так, что мой стул со скрипом двигается по полу и валится на спинку. — Твоя рожа каждый день мелькает в новостях! «Северов планирует строительство новой краевой больницы», «Северов выделил средства на строительство домов для сирот», «Северов заложил первый кирпич в новую парковую зону». Северов то, Северов это. Куда ни ткни — в морду твою самодовольную попадешь.
Я веду себя отвратительно. Где моя выдержка? Я же всегда держусь сдержанно и спокойно, так какого хрена меня понесло невесть куда? Я рискую захлебнуться собственным ядом.
Один из охранников поднимается, шокированно глядя то на меня, то на своего Босса, и тянет руку под пиджак. Это что за выпад?
Я поворачиваю голову и смотрю на Стаса, брови которого достигают середины лба. Ожидаю, что он размажет меня по стенке, жду, что скажет «фас» своему псу, но он лишь машет рукой охраннику, а сам начинает смеяться.
— Ты просто потрясающая, Алена, — сквозь неискренний смех произносит он и, отсмеявшись, продолжает: — Но вернемся к сути. Тимофей — мой сын. Наш сын. Мне нужен наш сын.
Это даже не выстрелы, это разрывы снарядов над головой. Постановка вопроса, конечно, потрясающая. Будто я взяла у Стаса какую-то вещь и не отдаю уже несколько лет, а теперь он хочет вернуть ее обратно.
— С чего ты взял, что Тимофей твой? — я блефую, наверняка это видно по тому, как дрожат мои губы.
— Не надо, Ален, — говорит он неожиданно серьезно, и мне становится совестно. — Я знаю, что он мой.