Измена. Один раз не считается!
Шрифт:
Тем временем, проигнорировав еще парочку сальных комплиментов, вылетаю из бани и наталкиваюсь в коридоре на зама Платона, Дмитрия. Дима тоже в обнимку с какой-то лохудрой. Повисла на его плече, сиськами к мужской груди так и льнет. Дмитрий тискает ее задницу в стрингах и вдруг, увидев меня, вытягивается, хлопает глазами.
— По… Полина Сергеевна! Вы что здесь делаете?
— Тоже пришла отметить. Не подскажешь, Платон там? — показываю пальцем.
Забавно, что меньше минуты назад из этой же комнаты
— Нет, — сглатывает Дмитрий. — Босса там нет!
У него забегали глазки из стороны в сторону.
— Ясно…
Потянувшись, к его голове, я стягиваю с него шапочку для тех, кто парится и быстро прошмыгиваю в сухую парную.
— Нет! Стойте! Полина Сергеевна. Там… Там совещание… — пытается отговорить меня Дмитрий и хватает за халат.
От его рывка халат расползается и в парную я влетаю в одном купальнике.
Даже в предбаннике сухой парной температуре выше, чем в обычной. Жара стоит неимоверная.
До моего слуха доносится протяжное:
— Ооооо… — голосом моего мужа, а потом еще. — Мммм… Давай… Только рукой… Ооо…
— Ротиком будет вкуснее, обещаю, — хихикает девица.
Через миг я застаю картину — голого Платона, расплывшегося по лавке от сухой жары. Лицо покрасневшее, рот приоткрыт в очередном стоне. Каком-то диком, отчаянном.
— Ааааа… Сссука… Что творишь? — выгибается мучительно, когда его член берет ртом голая девица.
Ее желтые стринги валяются на полу. Лифчика ее наряд совсем не предполагал.
Шлюха берет член сразу в горло одним глубоким, уверенным движением.
Вот это… опыт. Такой не пропьешь! У Платона ведь немаленький…
Он прикрыл глаза и стонет, пока шлюха ему сосет.
Слезы, выступившие на моих глазах, моментально высыхают от сильной жары.
Меня трясет от эмоций и обиды.
Я думала, он — верный. Не из таких, а он — просто кобель…
Просто весь в процессе, ничего не замечает.
— Хорошо? — интересуется девица, выпустив его агрегат изо рта. — Продолжить?
— Д-да-а-а…
Он как будто не здесь. Взгляд пустой, бессмысленный и довольный.
Рукой тянется к голове блондинки, чтобы взять ее за волосы и хорошенько натянуть на эрегированный, подрагивающий член, как вдруг…
Он сталкивается пальцами с пустотой, а воздух парной пронизывает испуганный визг шлюхи.
Это я… в каком-то порыве схватила ее за волосы.
Резко потянув ее назад, потом толкаю вперед, приложив лицом пару раз о деревянный настил, между ног моего неверного мужа.
Наконец, он моргает и смотрит на меня, широко распахнув рот.
— Скотина поганая! Держи! — швыряю ему в лицо стринги шлюхи и выбегаю.
Сердце колотится бешено!
В
Бегу, куда глаза глядят, захлебываюсь рыданиями.
— Поль! Поляяя! Полечкааа… — гремит за моей спиной голос мужа. — Полечка, стооой!
Глава 3
Полина
— Поль, Поля… Полина, етит твою мать! Ты как сайгак! — тяжело дышит Лида.
— Вызывай такси! Скорее вызывай такси! — меня трясет.
— Какое такси, Поль. Мы на моей машине приехали, пошли… Тьфу, не с того выхода выбежали, давай обратно?
— Нет! Не пойду… — мотаю головой отчанно. — Не пойду! Там… он… С ней…
— Все-таки драл блядину какую-нибудь, да? — вздыхает Лида, обняв меня.
— Не драл, сосала она ему… как не в себя, сосала! — отвечаю я, разрыдавшись на плече подруги.
Слезы хлынули потоком. Обняв меня, Лида вдруг замерла.
— Поль… это не конец света, понимаешь? — шепчет растерянно.
Потому что я реву так, будто Платон умер, умерли мои родители, умерли мои все-все-все, и я осталась совсем одна.
Горько, навзрыд!
Не думала, что могу так плакать…
— Все хорошо будет. Поверь!
— Не будет ничего хорошего, Лид. Не будет! Я его люби-и-ила-а-а! Больше жизни! Я жить без него не хочу!
— Вот это ты брось! — встряхивает меня.
— Не хочу без него жить. Он для меня умер, и я… тоже уйду!
— Дура, прекращай! Брось, кому сказала… — Лиду бросает в жар. — Придумала! Дурочка… Недостоин он такой чести… Переступи и плюнь, ну! Вот я… — осекается.
— Ты, Лида… Ты, всегда знала, за кого замуж шла, и тебе привычно… А у меня это первая любовь. Первый и… единственный! — рыдаю, оттолкнув подругу.
Бреду слепо, пока не натыкаюсь на лавку и падаю на нее.
— Полечка, встань. Полечка, ты ведь так и не оделась толком, голой задницей на лавку, Поль… Ноябрь — месяц коварный! — суетится вокруг меня подруга. — Заболеешь!
— Хочу заболеть… И умереть тоже хочу… — отвечаю со слезами и хватаю пригоршней снег, пытаясь его съесть.
Ну, чтобы наверняка простудиться и заболеть.
— Прекрати! — Лида выбивает у меня снег из ладони. — Соберись! Иначе придет сейчас твой Платон и будет хватать себя своими руками, которыми лапал эту шмару вонючую!
— Только не это… Я не выдержу!
— Значит, встала и пошла! — строго дергает меня за руку Лида и уводит, рыдающую.
— А ну, стоять! — рявкает бас за нашими спинами.
Я узнаю в этом раскатистом голосе мужика, который хватал меня за ноги. Тот, у которого меня Лида выцарапала.
— Принесла нелегкая… Пошли, Полечка. Быстрее, родная. Умоляю! — дергает меня Лида.