Измена. Первая любовь предателя

Баркли Рика

— Но ты же сама прислала Роме фотографии! — нахмурившись, выдыхаю я.

— Ну да, — тянет Милана. — Но я теперь думаю, Игорь и Настя ведь бывшие одноклассники. Может, просто кофе решили вместе попить?

Закрываю глаза и прислушиваюсь к своему учащенному пульсу, прокручивая в молнию своей кофточки.

— Ты ведь не на помойке себя нашла, Даш! — гневно цедит Милана. — Чего ты ждешь?

— Я жду, когда Рома заключит свою сделку. — Ну обалдеть, не встать! — смеется моя подружка. — Он будет по бабам шастать и

свой писюн в чужие щели вставлять, а ты само благородство. Ах, у Ромочки важная сделка. Пожалею ка я его, подожду. У меня ведь нет гордости!

Ее слова больно жалят.

Я распахиваю глаза и поворачиваюсь к подруге. Иду к ней и тоже плюхаюсь на кровать.

— Нельзя так себя не любить, Дашуль! Он ее притащил в ваш дом! — с рыком вскрикивает Милана. — Накажи предателя скоропостижным разводом! Хватит сопли на кулак наматывать. Мы — женщины, и мы имеем право мстить обидчикам!

Глава 34

И я даже согласна с Миланой. Рома действительно перешел все границы. Пока я ждала от него извинений и объяснений, он продолжал ходить со своей бывшей по ресторанам и даже привел ее в наш дом!

Брезгливо морщусь и тяжело вздыхаю.

Что меня действительно останавливает? Плевать я хотела на Ромкину сделку, на его миллиарды и бизнес. Пусть хоть завтра разорится к чертовой матери, пусть все партнеры от него отвернуться и разорвут контракты на сотрудничество.

Закусываю губу, а сердце тревожно дрожит.

Я все еще жду, что Рома схватит меня в свои объятия и заставит остаться с ним. Возьмет меня грубой силой, докажет, что любит. Будет смотреть на меня с теми же нежными чувствами, как раньше.

Восемнадцать лет счастливого супружества просто так не забудешь и из памяти не сотрешь. И как бы я не злилась и не ерепенилась, я просто хочу снова быть его единственной первой любовью.

И я хочу, чтобы Рома реально раскаялся. Не просто пришел с извинениями, а заставил меня поверить в его любовь. Сказал, что я его светлый ангел, что нет никого лучше меня. Чтобы осознал, что я самая лучшая женщина в его жизни.

Я долгие годы была на первом месте. Меня выбирали, сдували с меня пылинки, любили нежно.

И пусть у него член больше никогда не встает на других баб!

Глупо все это. Ждать от изменщика любви и раскаяния.

Но я задыхаюсь в эгоистичной жажде вновь оказаться на том пьедестале, откуда меня подвинула Настя. Чтобы поставить для себя галочку, что я — любимая и неповторимая, а с ней Рома просто поиграл и выкинул в утиль.

— Дашуль, ты извини, я резко все это сказала, да? — осторожно лепечет Милана и растягивает губы в виноватой улыбке. — Я просто не понимаю. Твой Ромка не жалел тебя и о твоих чувствах не думал, когда изменял. А ты продолжаешь стоять с ним на одной стороне, сделки его ждешь. Да пошел он нахрен!

— Ты права, — лепечу я.

Не

могу же я признаться Милане, что продолжаю ждать, когда Рома все поймет и приползет обратно ко мне? Таких чудес не бывает, чтобы после предательства семья вновь была счастлива.

И я вряд-ли буду так же счастлива с Ромой после всего, что он натворил.

Вечно со мной все не так.

Хочу быть принцесской, фарфоровой статуэткой, настоящей любовью, хотя знаю, что с мужем это больше невозможно.

— Я пойду к детям, Милан, — осторожно выдыхаю я, потому что компания подруги становится невыносима.

Милана из другого теста, не такая как я. Она мужчинами вертит, как ей вздумается. Ищет побогаче, пожирнее, повыгоднее. Хочет замуж выскочить за миллионера, и чтобы он ее обожал и на руках носил. Чтобы было, как у меня с Ромкой.

Только вот я ждала, чтобы Рома стал миллионером, и мой миллионер спустя восемнадцать лет от меня отказался. Вот такая ирония судьбы.

— Ой, а тут ведь есть ванна с джакузи, да? — Миланка встает с кровати вслед за мной. — Я порелаксирую пока, ладно?

— Полотенца в шкафу, — киваю я и выхожу из комнаты.

Крадусь к лестнице, как мышка. Прислушиваюсь к голосам в столовой.

— Да ладно, ба, ну подрался он, подумаешь? Чего ты? — тихо выдает голосок Олеси.

Я сбавляю шаг и интуитивно затаиваю дыхание, чтобы себя не выдать.

— Максим, ты так похож сейчас на своего отца, — с ноткой разочарования произносит Аграфена Григорьевна.

Выглядываю из-за угла. Свекровь и дочь сидят ко мне вполоборота, но зато сына с разбитой губой я вижу очень хорошо. Надо бы ему рану обработать, а то уже кровь запеклась.

— На отца похож? — хмурится Олеся. — Наш папа что, тоже дрался в школе?

— Дрался, еще как, — Аграфена Григорьевна вздергивает подбородок. — И тоже из-за девочки.

Максим сильно сжимает челюсти. На его юношеском лице проступает желвака.

— Папа нам не рассказывал, — озадаченно хлопает ресницами моя дочь.

— Ага. Он вообще говорил, что до мамы никого не любил. Выходит, опять обманывал? М-да, — Максим недовольно цокает языком. — Вот так, Олеся, сколько нам родители лапши на уши навешали. До конца жизни сытыми будем.

Олеська недоуменно приподнимает бровь и смотрит на Максима широко раскрытыми глазами. А у меня по позвоночнику неприятный холодок скользит.

Дети жили в любви, и мы внушали им, что настоящая любовь раз в жизни бывает. Довнушались, получается. Все представления о ценности семьи, что есть у Олеси и Макса, теперь фальшивы и ложны.

Да и Рома мне никогда не рассказывал, что дрался в школе из-за девочки. Не сложно догадаться из-за какой…

— Не каждая девочка стоит того, чтобы за нее драться! — резко выдает Аграфена Григорьевна. — Я вообще против, чтобы девочка провоцировала ребят на драки!