Измена. Простить, отпустить, отомстить?

Шевцова Каролина

Я сглотнула и шагнула в комнату – единственном помещении, где горел свет. Тимур не спал.

– Я хочу попросить прощения, - начинать всегда страшно, поэтому я не дала себе время на подумать и с места нырнула в карьер.

Тим поднял вверх уставшее лицо и с недоверием посмотрел на меня.

– Ты не призрак?

– Я клиническая дура, но вполне реальная дура, можешь меня пощупать.

Сделала шаг вперед, протянула к Тимуру руку, но тот даже не коснулся моих пальцев. Вместо этого он отвернулся к шкафу, чтобы вывалить из полки все ее содержимое.

Странный поступок. И разговор у нас странный. Нескладный какой-то.

– Тим, ты не посмотришь на меня? – мой голос дрогнул.

– Настя, я очень занят.

– Ага. Чем же?

– Собираю вещи.

Только сейчас я увидела бедлам в комнате, состояние для меня привычное, потому и не сразу заметила валявшиеся на полу вещи. Какие-то книги стопкой на столе, ноутбук и тысячу зарядок, а главное огромный чемодан прямо на кровати.

– Ты едешь… в отпуск?

Он хмыкнул:

– Планировал, но моя женщина убедила меня инвестировать деньги в кое-что другое.

– И во что же?

– В костюм.

– Наверное, это был очень хороший костюм, - я осторожно шагнула вперед.

– Да пусть хоть самый лучший, Насть, это не отменяет проблемы!

Он с силой захлопнул крышку чемодана, но та отскочила назад, налетев на плотный комок одежды. Тимур зашвыривал внутрь все, что попадалось под руку, не разбирая и не сортируя вещи по сезонам.

– Тебе нужно все это? – Я кивнула на целую гору из толстовок и тренировочных штанов, которые ждали своей очереди на кровати. Тимур недовольно сжал губы, и я зачастила. – Ты надолго едешь? И куда? Домой, к маме? В Пятигорск?

С каждым сказанным словом голос мой становился тише и тоньше, а последнее я пропищала как мышь.

Тимур молчал. Тишина длилась несколько секунд, за время которых я смоделировала и проговорила про себя сотню ответов на свой вопрос. Но все равно вздрогнула, услышав:

– Надеюсь, что навсегда. – Помолчав еще немного, он добавил: - Настя, я решил уехать в Петербург, принял предложение по работе и ночью уезжаю, так что вот…

Что-то внутри меня со звоном оборвалось.

… так что вот…

…вот…

Пол под ногами заходил ходуном, так что я чуть не упала. Схватилась рукой за изголовье кровати и осмотрелась, чтобы найти место, куда приткнуться. Но все было занято пакетами, коробками, каким-то тряпьем. Показалось неуместным отодвинуть все это в сторону, будто я не имела права касаться его вещей. Будто я теперь ему чужая.

– Ты почему голая? Ты так и приехала? Без пальто?

Я нервно дернуло плечом, отмахиваясь от вопроса как от какой-то мухи. Вот еще, мою одежду тут обсуждать, когда есть такая тема.

– И… давно ты все решил?

«Ты». Не «мы». Ведь мы с ним ничего не решали!

Сердце стучало быстро-быстро и вот-вот готовилось выскочить из груди, потому особенно странно было слышать собственный голос – ровный и спокойный. Мертвый.

– Хотел давно, решил сегодня.

– Понимаю, - соврала я.

Потому что вот вообще ни черта не понимала! Как можно решиться на такие перемены после одной незначительной

ссоры? Ладно бы до этого мы жили как кошка с собакой, но нет же! Нет! Все было идеально! Все было так хорошо, что я сама не верила в такое счастье и иногда царапала себя же по ладоням, чтобы точно знать – не сон. Я не сплю, и все это по настоящему. А потом случился костюм. Боже, кому сказать, не поверят – меня бросили из-за костюма!

Понимая, что могу потерять сознание от стресса и недосыпа, я осторожно села на очередной тюк с вещами. Что-то твердое больно укололо попу, и, пошарив рукой, я достала кубок. Огромная золотая байда с именем Тимура. Странно, но он никогда не выставлял на обозрение свои награды или медали, не хвастался ими и даже занижал собственные заслуги, будто стыдился их.

– Первое место, - я автоматически погладила выгравированные буквы, - почему ты никогда не показывал мне их?

– Может потому что ты никогда не спрашивала?– Мышцы на его спине напряглись, вены на шее вздулись.

– Понятно. В этом тоже виновата я.

Чтобы не видеть Тимура, я стала рассматривать вещи, разбросанные на полу. Много спортивной одежды, кроссовки и даже аптечка. Но ничего, ни единой детали, которая бы напоминала обо мне, будто не было этих шести месяцев в его жизни. Фото в рамке? Подаренный шарф? Хоть что-нибудь? Какой-то знак, что я вообще существую!

– Ты не собирался прощаться, я верно понимаю?

– Да. То есть нет. Насть, чего ты хочешь?

– Поговорить.

– Мы говорили, стало только хуже.

– Давай тогда помолчим.

– Это мы тоже делали, и пришли к тому, что имеем. Насть, - наконец он отложил очередную толстовку и посмотрел на меня, долгим нечитаемым взглядом, - так как есть, не получится, ты это понимаешь?

– Раньше же получалось.

– Потому что я молчал. Я могу молчать и дальше, мне не сложно, хотя нет. Все-таки сложно. Но если я буду потакать тебе во всем, как сейчас, клянусь, девочка, через год ты возненавидишь и меня и себя тоже.

– Да нет же! – Я кинулась к Тимуру, обняла, поцеловала в сухие обветренные губы и снова прижалась к нему щекой, так крепко, чтобы никто не смог нас разъединить. Ни он, ни я, ни время, ни обстоятельства. Потому что я не переживу, если он сейчас уйдет. – Все будет хорошо, - забормотала я, - мы будем очень счастливы, это просто кризис, мы с тобой его преодолеем. Говорят же, что в первый год особенно тяжело, а дальше притремся и все наладится?

Тимур постарался убрать с шеи мою руку, но я только еще крепче вцепилась в него. Не пущу. Костьми лягу, но не отпущу его никуда!

– Девочка, не надо. Тебе ведь самой плохо.

– Мне хорошо, - из чистого упрямства отвечала я.

– Плохо. А будет еще хуже, когда ты поймешь, что рядом с тобой не тот человек, а сама ты изменилась и стала походить на Савранского.

– На кого?!

Меня продрал смех, а на глазах заблестели истерические слезы. Он сейчас серьезно? Я и мой бывший? Трусливый, амбициозный, лысеющий дядька? У нас с ним ничего общего, просто ничего!