Измена. Простить, отпустить, отомстить?
Шрифт:
Мы так похожи друг на друга и при этом совсем разные, как два полюса нашей планеты. Как параллельные линии, которым не суждено пересечься.
Он чай, я кофе, он море, я горы, он слушал русский рок, а я зарубежную попсу. Мы смотрели разные фильмы, росли в разных условиях, голосовали за разных президентов, но теперь нашли покой вот так, лежа в одной кровати. Моя голова на его груди, мои пальцы сплетены с его, наши сердца бьются в такт друг друга.
– А это откуда? – Я подтянула и поцеловала совсем маленький шрам на его ладони, чувствуя как
– Ты как будто хочешь услышать что-то определенное?
– Нет, просто я впервые вижу боевого бульдога на выставке домашних пуделей. Ты очень отличаешься от моего круга обещания, Тимур. Очень. И мне просто интересно, откуда все это взялось.
Я лукавила. Каждый раз, найдя новый след на теле Тимура, я почему-то пугалась услышать о том, как он героически защищал женщину, спасал жену, завоевывал какую-нибудь красотку, кидаясь лысой башкой на бронированный Крузак местных бандитов. Очень в его стиле.
Тимуру сорок. Он давно забыл, что значит «невинность». Я тоже могла отметить внушительный юбилей по потере девственности. Однако сейчас что-то женско-кошачье скребло по сердцу. Что-то очень похожее на ревность. Хотелось, чтобы этот мужчина был только моим. Не делить его ни с прошлым, ни с будущим, а вместо этого оставить себе миг, когда нам хорошо.
– Так откуда? – Голос против воли дрогнул. Белый выпуклый след чем-то напоминал порез от ножа, и конечно я уже придумала себе героическую историю по спасению какой-нибудь принцессы. Сама придумала, сама расстроилась.
– Девочка, что ты хочешь?
Тимур прикусил мочку моего уха и провел по ней языком, отчего кожа тотчас покрылась мурашками, а низ живота свело предвкушением. Девочкой я была только для него. И действительно, каждый раз, когда меня вот так прожигали угли его черных глаз, а тонкие губы растягивались в ухмылке, я снова чувствовала себя девочкой. Не очень умной, не очень опытной, но какой-то ненормально счастливой.
– Да ничего, просто скажи, откуда этот шрам.
Тимур тяжело выдохнул. Сейчас мы хотели разного. Он – трахнуть меня, я – трахнуть его мозг. Принцип один, результат немного разный.
– Ты ведь не успокоишься, да?
– Не-а.
– Хорошо, Настя. А это я тупой и пьяный поперся устраивать салют на Новый год, и одна из петард взорвалась прямо у меня в руке. Слава богу, это была дешевая пуколка, и я отделался небольшим шрамом и парой ожогов на ладони, потому что все могло закончиться гораздо хуже. Довольна?
– Очень!
И это правда! Не было никаких принцесс. Никто не отбивал жену у бандитов, и не дрался за честь девушки. Конечно, у моего лысого рыцаря есть прошлое, но пока что я не готова сталкиваться с ним, пока что я хочу, чтобы у нас был хотя бы крохотный шанс сочинить свою историю, а не переписывать старые черновики – его и мои.
Счастливая, я плюхнулась ему на живот и по-собачьи облизала щеки, нос, лоб. Тимур заржал, попытался отодвинуться, в конце концов,
Веселье в черных глазах пропало, их снова заволокло пугающей дымкой.
– Настя, клянусь, когда-нибудь я тебя съем.
– Потому что я вкусная?
– Потому что это единственный шанс заставить тебя молчать.
– Не единственный…
Тимур понял намек и наклонился, чтобы поцеловать меня.
И именно в этот момент я услышала из коридора голос. Два голоса.
– Настена, а почему у тебя так чисто? Твой дедушка, царствия ему небесного, перед тем как преставился, пошел убираться в гараже. Так что уборка в доме к большой беде. Знак это, Настя. Черная метка!
– Ба, - пробасил Никита, - дед умер, когда упал со стремянки в том самом гараже, в котором решил убрать, так что это немного другое. Не стращай маму. Мам, ты в ванной? Мы тебе сырники на завтрак принесли!
Мы напряглись. Смотрели друг на друга и даже не моргали. Я чувствовала кожей, как перестало биться его сердце, Тимур же мог услышать как мое зарядило шрапнелью – тук-тук-тук-тук. Он скосил взгляд с моего лица на ребра, под которыми вот-вот детонирует маленькая бомба.
?- Ну что, пора знакомиться с мамой? – Его хулиганская ухмылка действовала на меня лечебно. За секунду сердце успокоилось, а мозг очнулся от комы.
– Милый, там не мама, там гораздо хуже, - я потянулась, чтобы поцеловать его в нос, - там бабушка и сын. Посидишь здесь, пока я их провожу?
Тимур нахмурился. Глубокая складка пролегла между бровями, а мышцы под моими пальцами стали тверже.
– Я не стесняюсь тебя, - пршептала я, ощутив перемену его настроения. – Просто не хочу, чтобы… просто не хочу, понимаешь?
– Нет, - честно признался он. – Потому что я мечтаю, как отвезу тебя домой и познакомлю со всеми, включая родителей, одноклассников, почтальона, пастуха и коз на лугу. Но мы наверное разные, так что я просто посижу здесь.
– Спасибо.
Не став углубляться в проблему, я снова поцеловала Тимур, тот хоть не увернулся, но будто и не был очень рад – губы сомкнутые, лицо напряженное, хмурое. Ладно, подумаем об этом позже. А пока из кухни доносятся звуки закипающего чайника и голоса, нужно придумать, как проводить любимую бабулю и поскорее.
Натянув на себя спортивные штаны и майку (тонкий кружевной халатик хоть и висел на спинке кровати, но вряд ли был бы уместным за семейным завтраком), я вышла из спальни.
– Разве в гости можно приходить без разрешения?
Никита, увидев меня, принялся обниматься так, что ребра затрещали. Бабушка, торжественно восседая в своей перевозке, послала мне воздушный поцелуй.
– А разве, чтобы прийти к любимой маме нужно какое-то приглашение? – Сын покровительственно поцеловал меня в макушку. Засранец был на две головы выше и постоянно шутил, что может носить меня подмышкой.