Измена. Расколотое сердце

Исай Ася

Музыка грохочет. Что-то назойливо попсовое, назначенное гимном этого лета. Слова въедаются в мозг, их хочется повторять, а под музыку невозможно усидеть на месте. Танцпол взрывается визгом, хоть песню повторяют уже в третий раз. Уровень веселья вокруг не падает ни на градус. Девочки в коротких платьицах делают селфи с цветастыми коктейлями. Танцующие парочки разогревшись, соревнуются в самом страстном поцелуе. Какого-то парня за столиком поздравляют с днем рождения, вынося торт в искрах бенгальских

огней. Танцовщицы в клетках демонстрируют все свои прелести, покрытые блестками. Стразы на их крошечных стрингах сияют ярче любого диско-шара.

Ничего вокруг не изменилось. Никто не заметил смерти маленькой Айи где-то глубоко внутри меня. Опьяненная коктейлями и отравленная эмоциями, я сама не заметила, как оборвалась последняя ниточка ее жизни. Милая маленькая девочка, которая держалась из последних сил, вставала после самых страшных ударов, верила в красивые сказки и чистую любовь. Она просто сдалась.

Никто, совсем никто не заметил, как она ушла. Но в отличие от всего остального мира без ее тепла, меня обязательно накроет беспросветной чернотой.

Несколько часов назад я бежала уставшая, измученная, но счастливая домой. Бежала скорее, чтобы оказаться рядом с любимым человеком. Которого, как оказалось, совсем не знаю.

И снова бегу. Туфли на тоненькой шпильке, с высоким подъемом отомстят мне за эту пробежку адской болью в ногах, но это будет завтра. А пока, зачем-то про себя считаю ступеньки поднимаясь вверх. Считаю шаги, оставшиеся до двери, за которой прямо сейчас рушится моя жизнь. Семнадцать, шестнадцать… Кто-то преграждает мне путь.

Врезаюсь в обладателя черной рубашки и твердой груди под нею. Извиняюсь, не обращая внимания, на то, что собеседник меня явно не слышит из-за клубного шума. Пытаюсь обойти, делая шаг вправо, влево, но он повторяет за мной преграждая путь. Только поднимая голову, устав от “танцев”, замечаю, что это друг Олега, Артур. Что он вообще здесь делает?

– Привет, Айка! Ты куда такая взъерошенная несешься? – говорит спокойно, но почему-то его противное “Айка” музыка не заглушает, – Присядешь к нам?

“Нас” оказывается целая компания. Никого из них не знаю, кроме девушки этого самого наглеца в черной рубашке. Мы с ней редко встречались лично, но очень много общались в сети, в том числе и на довольно личные темы. Сейчас удивительно узнать, что она знала столько подробностей о моем муже и даже не планировала мне намекнуть. Как же давно они все знают?

Она смотрит прямо мне в глаза, пряча улыбку за бокалом с мартини. Весело здесь всем, значит. Что же бы ты делала, окажись на моем месте, Ника? Неужели спокойно уселась за стол и тянула коктейли через трубочку, хихикая над рассказами? Что-то сомневаюсь.

– Ай, может, пойдем? Ну его. И так все понятно, зачем себе больнее делать? – Соня стоящая позади пытается меня увести, но напрасно.

Я только молча машу головой. Нет. Как там говорят?

Ад нужно пройти до конца? Выдергиваю свою руку из пальцев Сони. Мрачно смотрю на Артура и он поднимая ладони вверх отступает, так же подло смеясь, как и его подружка.

Сколько там шагов оставалось? А, к черту. Это уже совсем неважно.

Сердце колотится, перекрикивая музыку. Дрожь пробирает все тело. Капелька пота стекает по спине. Кажется, каждая мышца скована спазмом. Кажется, я свободна как никогда.

На красной двери треугольный автомобильный знак, на котором изображена стриптизерша на шесте. Очень символично в последний раз найти свою любовь именно в таком месте.

Начинали мы с детских качелей, а закончили пилоном.

Дверная ручка инкрустирована стразами. Так сильно сильно сжимаю ее в руке, что свежие ранки, кажется, открываются снова. Но это все ощущения и чувства меркнут, когда я открываю дверь.

4. Грустные сказки

В мыслях яркими картинками промелькнули тысячи вариантов того, что я могу увидеть. От по-дурацки невинных до откровенно страшных. Попадались даже с налетом сумасшествия. Фантазия у меня богатая и представить все это в красках было неожиданно неприятно. Хотелось заливаться смехом и слезами одновременно. Я физически чувствовала, что схожу с ума и эту пытку нужно скорее заканчивать. Рванула тяжелую дверь на себя, сердце ухнуло куда-то вниз, зависло на секунду и вернулось обратно, дальше выстукивать свой бешеный ритм.

Я будто попала в другой мир. По ту сторону опровергая все мои фантазии, неожиданно оказался обычный коридор. Музыка здесь звучала тише, горел ярко-красный свет, из-за чего голые кирпичные стены выглядели еще более мрачными. Вход в комнату был завешан тяжелыми бархатными портьерами, от которых неприятно пахло пылью. Чем ближе я подходила, тем сильнее к горлу подкатывала тошнота и отчетливее был слышен откровенный диалог. От услышанного хотелось бежать быстрее, никак не показывая своего присутствия, но я не смогла и пошевелиться. Замерла и почти не дыша прислушивалась к голосам за плотной тканью.

– Что у нас здесь такое вкусное? – мурчит мой любимый муж как оголодавший кот, которому вдруг сливок жирненьких предложили.

В дополнение к сказанному слышится звонкий шлепок и за ним стон. Подскакиваю и краснею от звука, будто это сделали со мной, но той, другой почему-то нравится. Я не должна, не должна это слушать, но, как заставить тело снова двигаться, если мне невыносимо больно даже дышать. Каждый рваный вдох продирает слизистую до крови.

– И как мне красоту эту распаковать? – раскатистое и низкое рычание разносится эхом перебивая звук музыки доносящийся из общего зала и какой-то ласково обволакивающий лаундж в этой комнатке.