Измена. Тайный наследник

Лаврова Алиса

— Спасибо, — говорю я и пытаюсь приподняться, чтобы сесть.

— Нет! Нет! Лежи, не вставай, — говорит Иос. — Тебе нельзя двигаться, жизнь едва теплится внутри твоего тела.

— Если ты считаешь, что я вот вот умру и это неизбежно, то какая разница? — спрашиваю я, сама удивляясь, что смогла выговорить такую длинную фразу.

Иос хмурится, глядя на меня и качает головой, словно не веря в то, что только что услышал, словно моя речь совсем не вписывается в его сложившуюся картину мира.

Он осторожно гладит меня по

волосам и мягко касаясь, поворачивает мою голову, похоже, чтобы снова взглянуть на рану, которая, по его мнению, должна была послужить причиной моей смерти. Он касается волос рядом с раной на голове и она тут же отзывается яркой вспышкой боли.

– - Больно, -- выдыхаю я.

— Прости, прости, — говорит он поспешно. Это очень необычно, но я могу поклясться, что совсем недавно видел, что твоя рана намного хуже, чем выглядит сейчас. Кровь остановилась и края раны затягиваются. Я не понимаю...

— Значит, хоронить меня еще рано? — спрашиваю я, с единственной легкой улыбкой, которая мне доступна.

Я вижу его растерянный взгляд, который так необычно смотрится на его умудренном опытом лице. Но, одновременно с растерянностью я вижу в этом взгляде искру подлинной надежды, которая явно давно не посещала этого, судя по всему, очень одинокого человека.

— Я смастерю носилки, говорит он поспешно. — Это очень странно, но… Похоже, у тебя еще есть шанс. Возможно, я смогу тебе помочь.

Ожидая его возвращения, я вновь проваливаюсь в нечто среднее между сном и забытьем.

Я не тороплюсь признаться себе, что худшее позади, но в глубине души знаю, что я спасена и сегодня не тот день, когда меня похоронят.

Я поднимаю руку, которая кажется невероятно тяжелой, и касаюсь израненными пальцами камня, который лежит на моей груди. В это же мгновение в голове моей возникает имя.

— Тайдел, — шепчу я.

Глава 36

Пламя вокруг меня.

Яростное пламя, застилающее землю, оно заполняет ущелья, доходит до самых горных пиков и взмывает вверх, затмевая само небо. Я с ужасом смотрю на него и чувствую, как сгорают мои волосы, ресницы и брови. Я остаюсь на месте, глядя на то, как все вокруг покрывается черным пеплом, превращая все, что есть на земле в безжизненную остывающую пустыню, лишенную тепла, солнца и любви.

— Смотри, дочь мира, что будет с ним, если твоя кровь не займет престол, — гремит само небо, разделяясь на части вспышками ярких молний.

Я пытаюсь отвести взгляд, закрыть уши, но я обездвижена. Все, что я могу — внимать этому страшному голосу.

— Кто ты? — кричу я, сквозь расширяющуюся во все стороны пепельную бездну.

Но в ответ слышу лишь глухой стук, затихающий постепенно.

Меня будит нежный перелив колокольчиков, тонкий и ясный, словно журчание весеннего ручья в лесу, и свет бьющий

в глаза, но свет мягкий, словно бы пробивающийся к моему лицу сквозь ткань.

Неясные воспоминания то ли детства, то ли счастливых юношеских дней, вытесняют страшный сон и заставляют меня улыбнуться. Я вдыхаю чистый воздух полной грудью и открываю глаза.

В первое мгновение я не могу понять, где я нахожусь. Совершенно все здесь кажется незнакомым, новым и странным. Странные полупозрачные стены, через которые пробивается свет. Легкие деревянные стелажи, с расставленными на них резными фигурками зверей. Колокольчики, подвешенные возле окна, которые тревожит легкий ветерок, пробивающийся сквозь неплотно закрытые створки.

Напрягаю память и пытаюсь вспомнить хоть что-то, но даже имени своего я не знаю. Как я здесь оказалась, кто я и почему я ничего не помню?

Сажусь на невысокой кровати. Свет яркого солнца рисует в комнате, где я спала, причудливые узоры, проходя через разрисованную то ли ткань, то ли бумагу, которой обклеены стены жилища.

Стоит мне сесть, я тут же жалею об этом. От этого простого, казалось бы, движения, голову начинает сдавливать сильнейшая боль, волнами расходящаяся от затылка. Поднимаю руку и пытаюсь потрогать голову, но тут же отдергиваю пальцы, поняв, что на голове у меня серьезная рана.

Тут воспоминания об охотниках на собачьей упряжке, о зеленоглазом Иосе, который рассказывал мне о своей жене и об имени, которое было последним, что я произнесла перед тем, как потерять сознание, плавно, одно за другим, постепенно всплывают в голове.

Я помню и пустыню, и адскую боль, и песню Иоса, что он пел, будучи уверенным, что я с минуты на минуту умру.

— Тайдел, — шепчу я непослушными губами. Втт что за имя я сказала тогда.

Я опускаю глаза вниз и вижу камень, висящий на кожаном шнурке. Небесно голубой камушек, тускло отражает свет и я чувствую, как один взгляд на него, пусть и немного, но успокаивает пульсирующую в голове боль.

Я заменил цепь на кожу, — вдруг слышу я мягкий голос и вздрагиваю. Похоже я так сильно сосредоточилась на том, чего помню и чего не помню, что даже не заметила, как Иос вошел в комнату.

— Не пугайся, — говорит Иос с улыбкой. — Я принес тебе ягод. Только что собрал, свежий урожай. В столице за такую диковину богачи отдали бы целое состояние. Но ягода быстро портится, так что им приходится довольствоваться сушеными плодами. Только побывав здесь, в горах, можно узнать настоящий вкус горных ягод.

— Спасибо, — говорю я, принимая из его рук чашку, наполненную темными ягодами.

— Ну же, смелее, мне интересно, что ты скажешь, — говорит он нетерпеливо, и садится на небольшой стул, свитый из тонких прутьев, стул скрипит под его явно немалым весом, но похоже, даже не собирается ломаться. —таких горных ягод ты за тысячу километров не попробуешь, сколько ни ищи.