Измена. Тайный наследник
Шрифт:
Почему ты оставил меня одну?
Из мысленного оцепенения меня выводит осторожный стук в дверь.
— Да, — говорю я. поспешно вытирая слезы платком.
— Простите, ваше величество, -- робко говорит служанка дрожащим голосом.
– - ... Но князь Каэн Сандерс очень настойчиво требует аудиенции с вами. Он говорит, что не уйдет, пока не переговорит с вашим величеством с глазу на глаз. Я сказала ему, что вы не готовы никого принимать, но он просто не слушает и утверждает, что готов добиваться аудиенции, пробиваясь через охрану силой, если потребуется.
Глава 38
Каэн
Лилиана
Я вспоминаю, сколько было возмущений. когда император впервые представил ее двору. Люди тогда галдели куда громче, чем сейчас. Некоторые даже осмеливались шептаться о том, что старик спятил, и пора бы уже заместить его, раз он теряет хватку. С его стороны было рискованно брать в жены девушку из простой семьи, даже если она была его истинной. Да. Я помню, какими обделенными считали себя тогда все эти княьзья, которым некуда было пристроить своих перезрелых дочурок. Тогда я посмеивался над их зашоренностью и искренне радовался за старика, что он под конец жизни сделал то, что считал нужным, наплевал на все, и взял в жены ту, которую сам хотел, а не ту, которую ему навязала бы эта вечно гомонящая толпа благоразумных драконов.
Стервятники. Я вижу, как они собираются в кружки и уже не стесняясь, прямо в зале совета почти в полный голос обсуждают то, как именно они будут предавать престол и скидывать с трона «зарвавшуюся простолюдинку» как они называли ее. Громче всех возмущался Салемс и его дружки, парочка старых драконов и несколько молодых князей, которые так хотят вкусить хоть немного власти, пусть и через вторые руки.
Жалкие недоноски. Я отворачиваюсь от них и встречаюсь глазами с Тайделом, братом Лилианы. Он никуда не ушел, и даже его они не стесняются. Я качаю головой, не сводя с него взгляда. Он все прекрасно понимает, я точно знаю это, но он не сделает ничего. Так и будет стоять и смотреть, пока они не устроят переворот. Я не могу допустить этого. Только не теперь.
— Князь, — вдруг слышу я знакомый неприятный голос. — Я так сочувствую вам и всей вашей семье. Не могу даже представить, как бы тяжело было мне сохранять такое самообладание, если бы я оказался на вашем месте.
Оборачиваюсь и вижу его, Салемса, он скалит зубы в своем подобии то ли улыбки, то ли брезгливой гримасы. На этом обрюзгшем самодовольном лице нельзя разглядеть ни одной искренней эмоции. Все лишь одна сплошная маска притворства и злобы, застывшая навсегда еще, кажется, в младенчестве.
Салемс покровительственно кладет мне руку на плечо, отчего молодые князья, его союзники, стоящие чуть поодаль, подобострастно хихикают, демонстрируя огромное удовольствие и восторг от смелости их хозяина.
Что ж, ты решил поиграть со мной в веселую игру? Ну хорошо, посмотрим, кто возьмет верх.
—
— Не переживайте вы так. У вас еще есть целый месяц. Вашей истинной нверняка удастся за этот месяц совершить чудо. Сделать то, что уже однажды было в нашей истории. Она ведь у вас чудесная, совершенно чудесная девочка. Такая красивая, такая сочная, такая сладкая, словно спелая ягодка. Ей всего-то нужно будет преодолеть путь через всю страну, одной, наверняка она встретит добрых людей, которые приютят ее, обогреют, оценят ее прелести и может быть даже помогут вернуться сюда, к нам, чтобы она могла править нами, как справедливая наместница. Одна шлюха простолюдинка на троне займет место другой. Помнишь, как я трогал ее? Ты не слышал, но она попросила потрогать ее еще, только пониже, клянусь тебе, друг мой, я чувствовал, как ее промежнность увлажнилась. Твоя шлюшка очень страстная,так что она не пропадет там.
Последние слова он уже почти шепчет мне на ухо, и я слышу, как он сладострастно облизывается.
Я знаю, что он провоцирует меня нарочно. Закрываю глаза и вспоминаю слова Лилианы. Она права. Нельзя поддаваться, сейчас я не могу воевать. Сейчас я должен терпеть все, что делает этот ублюдок, терпеть его грязные слова и выходки. Но он ответит за все, что сейчас сказал. Он ответит, он будет умолять, чтобы я лишил его жизни, но он будет жить, и каждый день его оставшейся жизни будет казаться ему тысячей лет боли, безнадежного отчаяния.
Нет, смерти он не получит. Смерти он не достоин.
Я скидываю его морщинистую руку, пальцы которой покрыты седыми, неприятно топорщащимися волосками. Он скалится еще сильнее, увидев мою ярость и вокруг его глаз появляется паутина морщин. Он вне себя от удовольствия.
— Я прослежу, чтобы ее нашли добрые люди и приласкали как следует. А потом принесли мне ее чадо. Не переживай Каэн, я сразу же передам твоего дохлого отпрыска тебе, как только ее найдут.
— Ты стал слишком смелым, старик, ты забыл с кем разговариваешь, и я бы простил тебе это, но я не прощу тебе слов, сказанных о моей истинной, — говорю я, сохраняя внешнюю невозмутимость. Ты ответишь за каждое слово, но будет поздно просить пощады. Ты будешь гнить заживо, я обещаю тебе, будешь гнить и умолять о смерти, но она не придет, никогда.
Внутри меня клокочет безумная ярость, но я улыбаюсь, глядя ему в лицо и вижу, что совсем не такой реакции он ожидал от меня. Он ждал, что я наброшусь на него прямо здесь и положу начало открытому конфликту, в котором он сможет приподнести себя как оскорбленную жертву, чем привлечет на свою сторону еще больше влиятельных сил, которые пока не знают, какую из сторон выбрать. Благодаря Лилиане я сумел сдержаться теперь. И теперь я точно знаю, что нужно делать.
Я должен поговорить с ней немедленно, пока не стало слишком поздно.
Глава 39
Анна
— Мы называем это часом равновесия, хотя чем ближе к зиме, тем меньше он похож на час. Сейчас это лишь семь минут. Смотри.
Иос указывает на солнечные часы на земле.
— Когда эта линия тени пересечет белый камень, час равновесия закончится. Сегодня самый короткий час за весь год, и сегодня мы благодарим пустыню за то, что она дает нам.
Голос Иоса звучит спокойно и размеренно. Он берет в руки белый камень и передвигает его чуть ближе к черной стрелке, созданной тенью, что отбрасывает стрелка часов.