Измена. Верни мне мою жизнь
Шрифт:
Перед глазами стояла бабушка, которая читала нотации, что нельзя мужчинам ничего своего показывать. Нельзя быть перед ними полностью голой, нельзя позволять трогать себя пальцами, нельзя целовать…
Нельзя, нельзя, нельзя!
Я упёрлась лбом в кафель и заревела.
Нельзя.
Никому нельзя показывать своё женское. Поэтому Макар отдал мне документы. Я столько лет неосознанно прятала своё наслаждение, потому что боялась, что как только муж узнаёт всё, я стану ему неинтересна. И я стала. И ещё хуже того, чужой человек стал свидетелем самого сокровенного, что есть в жизни
— Полин, отзовитесь, — крикнул из-за двери Александр. — Не молчите, вы меня пугаете.
Я выкрутила горячую воду на полную и стала смывать с себя липкую пену.
Всё это ужасно.
Я поэтому никогда не смогу нормально что-то в личной жизни сделать. Я изначально ненормальная. Это просто кара, возмездие за то, что я испорченная.
Я провыла в потолок что-то неразборчивое. Вода хлестала по телу, оставляя красные следы. Они были словно бабушкин ремень для воспитания. Самый действенный способ выбить всю дурь.
— Полин, я сбегал за вилкой, и я открываю дверь! — заорал Александр, а у меня губы затряслись от обиды.
Ещё он.
Всё видел. Он знает, какая я. И теперь точно надо бежать.
Щелчок замка. Я отдёргиваю штору. Хватаю полотенце. Набрасываю на тело, чтобы максимально закрыться. Александр входит.
— Полин, господи, вы в своём уме! — почему-то кричит он и резко шагает к ванне, где всё ещё продолжаю стоять я. Воды на кафель натекло прилично, но Алекс, не заметив её, делает ещё один шаг и с воплем поскальзывается, хватается одной рукой за стиральную машинку, второй — за шторку. Я замираю на месте, боясь пошевелиться, и с пола слышу сначала тихую ругань, а потом более осознанные слова прощения:
— Я не должен был вообще заходить, но вы ведь кричали, — Александр наконец-то встал с пола, потёр бок и подал мне руку. — Всякое могло случиться. Я очень виноват. И за нечаянное восхищение вами тоже виноват. Простите. Этого не повторится…
До меня медленно доходило, что ситуация не такая ужасная. Александр всего лишь извинялся за проявление своих желаний, не более.
— Но, Полин, что вас так испугало? Вы же замужняя барышня. Неужели никогда мужского члена не видели?
Слова падали в пропасть, и по моим алеющим щекам Алекс, видимо, что-то понял, потому что вектор разговора изменился.
— Погодите, вы не от меня бежали… — задумчиво произнёс Алекс. — Быть такого не может…
Я игнорировала протянутую его ладонь, потому что в свете всего случившегося это выглядело бы очень странно.
— Выйдите, — попросила я.
— Погодите, — он опёрся задницей о стиральную машинку и прищурил тёмные глаза. — Вы испугались своей реакции?
Все хорошо
Глава 52
— Я не собираюсь это обсуждать, — резко выдохнула я и развернулась к лестнице. Разговор в ванной я всё же прервала, но Александр, который сначала покладисто оставил меня наедине с моими страхами, поджидал в гостиной.
— Почему? — замер он на границе с коридором. — Это нормальная человеческая реакция. Почему она вас так напугала?
— Меня ничего не напугало, — врала я. — Это аморально.
—
Я молчала. Не хотела развенчивать складную ложь, которую Александр сам прекрасно вытащил на поверхность. Но,видимо, в чём-то я просчиталась…
— Стойте, Полина, — я уже шагнула к своей комнате, но Александр схватил меня за руку, и я невольно развернулась, чуть не упершись носом ему в подбородок. — Что аморально?
Я молчала. Не поднимала глаза, чтобы не выпалить правду, чтобы Алекс не понял, что меня моя реакция смутила и что он стал ей свидетелем.
— Вы считаете аморальным, что вам приснился сон? — он убрал руки, и я шагнула спиной к спальне. — Полина, это нормально…
В его «нормально» звучало столько удивления, словно до этого момента он и представить себе не мог, что кто-то может страдать из-за выхода своих желаний из-под контроля.
— Полина, успокойтесь. Это неплохая реакция тела и подсознания. Вы скучаете по мужу…
Я замотала головой. Отказывалась верить, что такое вообще может заставить кого-то не испытывать отвращение, а наоборот, относиться как к ничего незначащему происшествию.
— Вы молоды. Вы прекрасны. Одиноки, и это закономерно, что вам хочется к супругу, — Александр сделал шаг вперёд, а я выставила руки.
— Нет, — выдохнула я. — Это омерзительно. Это…
Я не смогла договорить, потому что перед глазами вновь стояла картинка, когда мне четырнадцать, а бабуля ругалась, что я пришла из школы и на брюках след крови, критические дни, просто вовремя не поменяла прокладку… И она кричала, что я вся грязная и беспутная. Я не могла ничего сказать в своё оправдание. Я не знала, что надо говорить. И всё потом прятала. Всегда. Мне казалось, так я сохраняю что-то незапятнанное. А сейчас…
Я хлопнула дверью. Со стороны коридора в неё ударил Александр.
— Полина, прошу вас, не переживайте. Вы были чудесны. Вы самая замечательная, самая нежная… Вы были божественны в своём оргазме…
Я сжала зубы, чтобы не закричать в голос. Как Александр не понимал, что только хуже делает. Что, являясь свидетелем моего позора, он ещё и восхищается им.
— С кем не бывает… — философствовал Алекс снаружи. — У мальчиков так весь пубертат такие оказии случаются…
Во рту появилась кислая слюна, и я уговаривала себя потерпеть. Комок омерзения самой к себе подступил к горлу, и я нервно оглянулась, чтобы знать, что делать, если не сдержу рвотный позыв.
— Полин, очень не хочу вас расстраивать, но эти замки я уже научился вскрывать без вилки, — признался Александр и провернул ручку двери. — Позвольте…
— Нет… — прошептала я, потому что на крик не было сил. Александр всё же открыл дверь и шагнул в спальню. Совсем близко подошёл ко мне.
— Это причина вашего развода? — также шёпотом спросил Алекс, и слёзы брызнули из глаз.
Александр словно ждал этой моей реакции, потому что тут же обнял, прижал к себе, вынуждая уткнуться носом ему в плечо. Я хотела вырваться, закричать, но лишь сильнее вцепилась в Алекса. Меня уже не заботило, что он оделся всего лишь в пижамные штаны, что мои сопли у него на ключице…