Измена. Вернуть любовь
Шрифт:
— Зайцева Екатерина, здравствуйте! Проходите, пожалуйста, на приём.
Катя закусывает губу, её глаза краснеют, словно готовясь пролить слезы, но она втягивает носом воздух, гордо вскидывает подбородок и скрывается за дверью кабинета.
Кажется, что я только сейчас начинаю дышать, но от этого ничуть не легче, ведь после такого шумного выступления, мы вмиг стали звёздами, и теперь все, кто находятся в холле, смотрят на нас с нескрываемым любопытством, отчего мне хочется просто сквозь землю провалиться. Не знаю, как бы я выдержала всё это,
— Глеб, умоляю, давай уйдём отсюда! — касаюсь его дрожащей рукой и смотрю затравленным взглядом.
Он тихо выдаёт совсем непоэтические строчки, смотрит на меня с печалью, приобнимает за плечо и соглашается без вопросов.
— Пойдём. Запишемся на другой день или ты всегда можешь поискать другого врача.
— А лучше, и врача и другой центр, — говорю, ускоряя шаг, чтобы как можно скорее покинуть это здание. — Спасибо, что сохранял спокойствие и не повелся на провокацию.
Глеб искоса смотрит на меня и коротко кивает.
Настроение застыло в минусовых температурах. Угораздило меня записаться к тому же гинекологу, к которому ходит Зайцева. Что это? Шуточки Вселенной? Спасибо, конечно, но не весело это.
Подходим к машине Глеба, и он вдруг выдаёт яркую улыбку.
— Ты чего веселишься? Мне вот плакать хочется, — ворчу, не понимая его приподнятого настроения.
— До меня только сейчас дошёл один момент.
— И какой же?
— Раз Катя теперь точно знает, что мы вместе, так можно и не особо шифроваться. А значит, Яночка моя, родная, теперь ты не отвертишься и твои загоны про “давай подождем” на меня не подействуют. Сейчас же едем к тебе собирать вещи! Решено! Я тебя перевожу к себе.
— А меня спросить? Может, я против
— П-ф-ф… — фыркает он, затем в пару прыжков достигает меня, подхватывает на руки, перебрасывает через плечо и крутится на месте. — Точно против? Не отпущу, пока не согласишься! — смеётся он.
— Миронов, ты придурочный! Как ты можешь оставаться веселым, после того, что сейчас устроила Катя?
— И что мне теперь плакать? Ну давай поплачем и что, станет легче? Нет! А значит, пох и нах всё, — обхватывает своей ладонью “мою булочку”, крепко сжимает, похлопывает, а затем с громким звуком чмокает, что даже через ткань платья, я чувствую жар его губ.
— Что ты творишь? Тут же полно народу, а ты дурачишься, как подросток! Отпусти уже меня! — кряхтя пытаюсь его вразумить, но куда там.
— Переезжаешь? Говори — "да" или я щекоталку подключу, — тянется рукой и касается пальцами моих рёбер.
— Нет! Нет, Миронов! Только попробуй, и я тебя убью! — верещу на всю парковку. — Я и так в туалет хочу, а ты тут с щекоталкой своей!
— Согласна?
— Да, да, да, только отпусти меня уже!
Моё тело возвращается в вертикальное положение, и я тут же юркаю в Porsche Глеба. Быстро застёгиваю на себе ремень безопасности и начинаю хихикать.
— Ну вот, ты уже живой хотя бы выглядишь, — удовлетворенно смотрит на меня и заводит двигатель. — Я тут подумал, пора тебе познакомиться
— Волнительно.
— Восхитительно! Значит, так тому и быть! Позвоню попозже матери и сообщу ей, а ты не переживай, я уверен, она тебя сразу полюбит. Да она уже тебя любит.
— Н-надеюсь, а вот твоя сестра точно будет не рада.
— Ава? Нормально всё, я поговорю с ней, и вообще, она в последнее время как-то спокойнее стала. Я бы даже сказал притихшая.
— Оу, ну, хорошо.
Мы замолкаем, и я сразу задумалась о словах Глеба. Авелина стала тихой? Как-то не верится мне, что просто так. Вспомнилось их странное поведение с Сашей. В горле неприятно запершило, словно предчувствие чего-то нехорошего…
***
Два дня пролетели мгновенно. Один день полностью был потрачен на то, чтобы собрать все мои вещи и перевезти их из съёмной квартиры к Глебу. Закончили мы только к вечеру, и на разбор уже не было сил. И кто бы мне дал это сделать? Миронов словно голодный зверь напал и не отпускал меня из спальни до самого утра. Зато весь следующий день он был у меня на побегушках.
— Я уже соскучился по тебе, — с тоской в голосе прижимает меня к себе, тянет вверх подбородок и пылко целует в губы.
— Но я же тут.
— А завтра мы увидимся только вечером. Я заранее скучаю.
— Мне вот завтра некогда будет скучать, потому что я буду трястись весь день от страха, перед встречей с твоей мамой.
— Вот уж из-за чего точно можешь не переживать. Кстати, мне тут Александр звонил, спрашивал, как у тебя дела.
— Он мне писал и пару раз звонил, но я не отвечаю. Что ты ему сказал?
— Ну, я успокоил, что всё с тобой прекрасно, цветёшь и пахнешь как роза.
— Да, наверное, хорошо, что ты ему ответил. Зная Белого старшего, он бы мог притащиться лично, к чему я точно не готова сейчас.
***
Всё следующее утро я провела перед зеркалом, крутилась то в одном платье, то в другом, то юбку надену, то джинсы. В итоге остановила свой выбор на светлых брюках, облегающем чёрном топе и светлой рубашке из хлопка, на ноги надела туфли на низком каблуке с леопардовым принтом. Так и на работу можно и на ужин с мамой Глеба вполне себе подходит. Подумала и добавила к образу браслет из натуральных камней, который купила не так давно на ярмарке местных мастеров.
Мой Миронов уехал сегодня очень рано, так как работы у него накопилось непочатый край. И я, закончив все соборы, быстренько подкрашиваю ресницы тушью, наношу на губы лёгкий розовый тинт и полностью удовлетворённая собой, выскакиваю на улицу. От дома Глеба до моего офиса, как оказалось, буквально пара кварталов, поэтому решаю, что могу спокойно прогуляться и дойти до работы пешком. Покупаю по пути свой любимый капучино и сэндвич с лососем. Иду довольная, размахивая пакетом с моим завтраком, улыбаюсь этому дню и ловлю ощущение, простого счастья.