Измена. Вернуть любовь
Шрифт:
Противно. Голова болит. Не могу терпеть этот шум. Не надо, пожалуйста, не надо… Вновь проваливаюсь в темноту на несколько минут, а вернувшись в сознание, предпринимаю новую попытку сфокусировать зрение. Приоткрываю глаза, сквозь безумную резь и жжение. Кажется, получается что-то различать, пытаюсь повернуть голову, чтобы посмотреть на Глеба, но боль не позволяет мне этого сделать. Шея.
— С-с-сука, — цежу практически бесшумно. Я должна! Я обязана увидеть его! Новая попытка, глухой стон и, наконец, получается немного повернуться.
То, что предстало моим глазам, навсегда врежется
Глеб сидит, прижатый подушкой безопасности, но его окровавленная голова безжизненно свисает вниз, со лба тягуче стекают и капают крупные капли крови.
Меня тут же мутит, к горлу подкатывает тошнота, пытаюсь отыскать его руку, чтобы переплести наши пальцы, вновь с большим трудом поворачиваю голову, вижу, что рука Глеба, та, которой он держал меня, словно попала в мясорубку, с силой стискиваю зубы и в агонии начинаю издавать нечеловеческое рычание, переходящее в жалкий скулёж, а затем вновь теряю сознание…
Мне снится знакомый сон из моего прошлого. Лес, тропинка, и я бегу навстречу лучам солнца к морю. Несусь, впитывая в себя ароматы хвои, свежей травы после дождя и солёный тёплый воздух. Лес заканчивается, и я оказываюсь на песчаном берегу. Оборачиваюсь и уже знаю, кого увижу. Мою семью. Двое детей и Глеб. Мы, такие счастливые, что сами излучаем свет и озаряем им всё вокруг…
Глеб, там он жив. Улыбается.
***
— Носилки сюда! Ох, ты ж ёпт! Серёга, чё думаешь, этот не жилец? — кричит какой-то мужчина.
— Руку, руку осторожно! — доносится новый голос.
— Девушка, кажется, легко отделалась, а вот парень непонятно ещё выкарабкается или нет. Он весь серый, крови дохрена потерял, — доносится до меня ещё один совершенно чужой голос.
Пытаюсь открыть глаза, но ничего не выходит… Тьма.
***
Не понимаю, это всё тот же отрезок времени или новый. Всё смешалось.
— Так, дорогая, сейчас поставим капельницу, и тебе сразу станет легче, — снова слышу незнакомый голос.
Я предпринимаю попытку открыть глаза или хотя бы пошевелиться. Напрягаю мышцы изо всех сил, и получается пошевелить рукой. Победа! Но в следующее мгновение по телу разливается сумасшедшая боль, в адских муках морщусь, стону, но зато мне наконец-то удаётся приоткрыть глаза, совсем чуть-чуть. Новая победа!
— Проснулась? Пора уже было. Сколько спать-то можно? — бодро заявляет женщина неопределённого возраста в белом халате. — Как видишь? Глаза пока тяжело открывать из-за гематомы, в течение месяца должно пройти, может, раньше.
— Где… — пытаюсь спросить, где мой Глеб, но голос предательски срывается, захожусь в кашле и меня пронзает дикой болью в рёбрах, лёгких. Да везде! Кажется, что внутренние органы попали в блендер и их перемалывает на высокой скорости. Выдаю не то стон, не то вой и до крови закусываю нижнюю губу. — М-м-м…
— Милая моя, ну себя-то кусать не надо! — строго говорит она. — Я поняла тебя. Парень твой в другом отделении лежит. Всё с ним будет хорошо. Так что лежи спокойно и поправляйся скорее.
На следующий день я просыпаюсь оттого, что кто-то легонько треплет меня по плечу. Открываю глаза и вижу женщину, очевидно, это другая медсестра,
— С добрый утром! Яна Викторовна, как вы себя чувствуете? — спрашивает она и параллельно суёт мне в подмышку градусник.
— Сносно, — бормочу, сонным голосом, не совсем осознавая сон это или уже явь.
— Сейчас подойдёт врач, осмотрит вас и с вами… там, хотят поговорить, — она быстро встаёт, забирает градусник, тонометр и уходит.
— Кто? — спрашиваю уже в пустоту и тут же прикрываю устало глаза.
Спать хочу.
Спустя пару минут, дверь вновь открывается и в палату быстрым шагом проходит врач, проводит осмотр, опрашивает меня о состоянии здоровья.
— Ну отлично, идёте медленно, но, верно, на поправку, — встаёт и собирается выйти, но в последний момент оборачивается. — Да-а, и сейчас к вам зайдут следователи, они бы хотели с вами поговорить об аварии, — мужчина выходит, а я от услышанного окончательно просыпаюсь, пытаюсь подтянуться на локтях, чтобы принять сидячее положение, но не сильно в этом преуспеваю. Всё тело нещадно болит и отказывается меня слушаться. Новая попытка и новое поражение, за этим меня и застаёт Шмелёв и двое людей в форме. Они внимательно смотрят на меня, затем Николай Антонович подходит, тихо здоровается и помогает мне приподняться, но я смотрю только на двух мужчин, что зашли с ним вместе. По телу мгновенно проносится электрический разряд, оставляя после себя мурашки и чувство дежавю.
— Белова Яна Викторовна — это вы? — спрашивает крепкий мужчина, ростом под два метра, грубым, хрипловатым голосом.
— Да…
— Мы бы хотели опросить вас по поводу ДТП, дело в том, что вскрылись некоторые обстоятельства этой аварии…
***
Последующие дни тянулись для меня вечностью из-за полной неизвестности. А самое ужасное, я чувствовала, что все вокруг мне лгут. Медперсонал, мама, брат, Мария Дмитриевна, Авелина, Миша с Ларисой, Дамир и даже старик Шмелёв, который стал захаживать ко мне через день, чем каждый раз шокирует. Никто из них не говорил мне, что с Глебом, только то, что он получил более серьёзные травмы и лежит в другом отделении.
Но где, в каком, что именно с ним, в сознании ли он?
Следователь тоже больше не появлялся, а Шмелев на мои вопросы, каждый раз уклончиво отвечал, что пока никакой информации нет, но то, что это не просто ДТП, мне и так стало ясно.
***
Через неделю становится значительно лучше, я начала вставать и постепенно расхаживаться, пока с костылями, потому что при аварии сломала стопу. Но зато теперь, я могу сама добраться до палаты Миронова. Нужно только узнать, где он лежит.
— Яна, тебе разве можно вставать? — недоверчиво спрашивает, только что подошедшая Авелина. За ней появляется Мария Дмитриевна и испуганно смотрит на меня.
— Яночка, ты зачем встала, тебе надо лежать и восстанавливаться! — ахает она.
— Всё в порядке, врач сказал, что мне уже можно постепенно расхаживаться на костылях. Само собой, без фанатизма.
— Вот именно, что без фанатизма. Прошлась немного и всё, иди в кровать, — аккуратно подталкивает меня Авелина.
— Нет, Ава! Я… мне надо к Глебу! Где он лежит? — смотрю на неё в нетерпении.