Измена. Я больше не твоя
Шрифт:
Бабушка! Я должна позвонить ей, но… Но я не могу рассказать ей обо всем по телефону. Как мне быть?
– Алло, бабуля, привет, – стараюсь говорить спокойно.
– Что-то случилось, детка? – она всё равно чувствует.
– Всё хорошо. Мне… просто мне нужна помощь, родная…
Глава 11
Семь вечера. Я жду.
Сердце то останавливается, то несётся, словно бурный поток с горы.
Не знаю, что будет со мной, когда я его увижу. Просто не знаю.
Мне надо сдержаться. Надо постараться.
Нет, конечно, ничего такого он мне не сделает. Наверное. Я надеюсь. Я все-таки хоть немного успела его узнать.
Хотя в свете того, что реально узнала вчера – над моими знаниями только посмеяться, да?
Он был таким влюбленным! Внимательным! Нежным!
Я ведь и подумать не могла!
Дура…
Господи, какая же я дура!
Стоп, хватит, Аля. Хватит себя винить, ругать, хватит волосы рвать на голове. Если хочешь нормально выбраться из всего этого – надо успокоиться.
Успокоиться, чтобы встретить врага лицом к лицу.
Врага. Да, сейчас я воспринимаю его именно так. И мне очень больно. Просто дико.
Болит. Жилы выкручивает.
Я его так любила, а он…
Восемь вечера. Сижу в гостиной на диване, поджав ноги, пялюсь в камин. Он не горит. Пустой камин – черная дыра.
В моей груди сейчас вот такая же дыра. Размером с солнечную систему…
Домработница сообщает, что готова подавать ужин.
Кому? Мне?
Телефон оживает. Опять сообщение. Он что, боится мне позвонить?
«Дорогая, я буду позже, ужинай без меня».
Ненавижу!
Стоп… Спокойно.
Выдержка. Вот что мне нужно сейчас. Поэтому улыбаемся и машем!
Нет, улыбаться не очень получается. Просто говорю:
– Накрывайте. Только для меня.
– Хорошо.
Иду в столовую. На мне все те же джинсы, толстовка. Наверное, надо было переодеться, но я не могу себя заставить надеть вещи, которые висят в шкафу. Они чужие.
В столовой на стене огромная плазма. Мы никогда не смотрим телевизор. Очень редко – какие-то фильмы. Чаще всего Марк включает плейлист, и мы наслаждаемся видами океана, белоснежных песчаных пляжей, или просторов Антарктики, или Альпами.
Беру пульт, переключаю каналы. Случайно натыкаюсь на новости – показывают кадры с экономического форума, и я вижу своего мужа.
Марк Аркадьевич Златопольский.
Он серьёзен, собран, в строгом костюме. Что он говорит, не слышно – дикторский голос перекрывает, но явно что-то очень важное, значительное. Его слушают такие же строгие бизнесмены, хозяева жизни.
У меня дрожат губы. Он такой… красивый!
Еще вчера я обязательно посмотрела бы, нашла в интернете всю информацию, гордилась бы Марком. Вечером с восторгом делилась бы своими впечатлениями – какой он молодец, как я его люблю…
Быстро заталкиваю в себя салат.
А вот при виде рыбы меня чуть не выворачивает. Чёрт. Это ужасно. Я знала, что беременные иногда вот так реагируют на рыбу, но была уверена, что со мной этого не будет. И что делать?
– Кроме рыбы ничего нет?
– Есть…
– Медальоны.
– А чем нехороша рыба?
Смотрю на экономку удивленно.
– Я должна отчитываться, почему не хочу рыбу?
Вижу её замешательство.
– Извините, я… мне нужно дать рекомендации повару, вот и все. Возможно, он не будет больше брать форель у этого поставщика.
– Пусть не берет. И вообще. Ненавижу рыбу.
– Но…
– Что? – выгибаю бровь, думая о том, что бабушка не зря таскала меня по театральным студиям.
– Вы любили рыбу…
– Я обманывала. Я люблю мясо. И курицу.
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы рыбу не готовили. Хозяин… Марк Аркадьевич её тоже не очень любит.
– Вот и прекрасно.
Неужели прокатило? Ах-ах!
Медальоны ем с особенным наслаждением. И вообще, кажется, я даже готова говорить с мужем.
Я скажу ему, что мне нужен развод! Скажу! Я не согласна принимать его после всяких… Достаточно того, что он сотворил вчера.
Стоп, главное не плакать! И не винить себя в том, что не смогла дать отпор. Это было ужасно, но разве я могла что-то сделать?
Когда говорят, что женщины могут сопротивляться, хочется предложить попробовать. Попробовать, когда на тебе туша под девяносто килограмм, одни мышцы, стальные, крепкие, сильные…
Девять вечера.
Опять сижу в гостиной. Моя решимость тает с каждой минутой.
Десять…
Раньше он тоже часто приходил домой поздно. В десять, одиннадцать.
Я слышала: «Милая, я дома!» – и срывалась с места, спешила к нему в объятия.
Пытаюсь вспомнить, выглядел ли он как-то… не так? Пахло ли от него женскими духами? Были ли следы помады? Или еще что-то подобное?
Мне кажется, даже если бы это и было – я бы не заметила.
Господи…
Одиннадцать.
Марк заходит бесшумно, тихо. Но я его чувствую. Просто уровень адреналина зашкаливает сразу. И по нервам разряды.
И сердце, оно пропускает удары. Тормозит.
– Аля…
От его голоса непроизвольно – слезы. Пытаюсь удержать. Не выходит. Не киснуть! Не расслабляться! Нет!
– Аля… – голос глухой, низкий, вибрирует, заставляя мое тело дрожать.
Он подходит ближе, встает передо мной. В руках огромный чертов букет роз.
И слезы Ниагарским водопадом.
Зачем. Он. Принес. Розы!
Господи, неужели Марк не понимает?
– Аля…
– Мне нужен развод, – шепчу. Еле-еле двигаю губами.
– Что?
– Мне нужен развод, – стараюсь твёрже.
– Аленький…
Срабатывает как спусковой крючок. Лавина боли накатывает стремительно. Мне кажется, она меня размалывает, как гигантская мясорубка. Я в личном аду. Смотрю в глаза любимого, такие родные! Раньше мне казалось, что они освещают для меня все вокруг! Весь мир. И его улыбка, наглая, открытая улыбка, которую он дарил только мне! Всегда только мне! И смотрел только на меня! И говорил, что я самая-самая! Самая красивая, самая восхитительная, манкая, желанная, любимая…