Измена. Я больше не твоя
Шрифт:
– Госуслуги изучала? – Я леденею, получается, все мои действия отслеживаются?
Молчу. Что я могу сказать? Когда моя жизнь превратилась в этот трэш?
Боже, я головой понимаю, что теперь он меня точно не отпустит! Теперь это просто вопрос престижа для него, или еще чего-то там. Чести, наверное, которой нет.
Как так-то? Девочка ниоткуда бортанула олигарха Златопольского?
Не пожелала мириться с его чрезмерной маскулинностью? Да-да, я даже идиотский термин в каком-то журнале
Там психолог – инфоцыганка какая-то на самом деле – с умным видом вещала, что мужики такие мужики. Им надо. Смирись.
Нет. Не хочу.
Если все такие, значит, я лучше буду одна!
Да нет, я же знаю, что не все? Папа был верным. И дед тоже.
– Аля… ты как себя чувствуешь? Тебя… не тошнило больше?
Его слова вгоняют в ступор. Потому что меня как раз тошнило утром. Неужели за мной и в туалете следят?
– Со мной все нормально.
– Хорошо. Завтра важное мероприятие, нам нужно быть на открытии выставки.
Нам? Он сказал – нам? Как я там появлюсь после всего? Очевидно же, что все знакомые в курсе? Я не могу! Просто не могу!
– Аля, мы должны быть вместе. Это всё.
– Нет, не всё! Я не собираюсь никуда идти! И вместе быть не собираюсь! И я не хочу больше оставаться в этом доме! Немедленно меня выпусти! Я не хочу!
Сама не понимаю, как скатываюсь в истерику. И он снова тащит меня под холодный душ. А потом…
Потом опять набрасывается с поцелуями, шепчет о любви, о том, как соскучился, как ему адово без меня, как он сожалеет, как…
Отбиваюсь молча, яростно, когтями, ногами, зубами, всем! Но с ним не так просто справиться. Он огромный.
– Какая же ты у меня трудная, Алька… Чёрт.
– Пусти! Марк! Если ты сделаешь это – я тебя убью, слышишь? Убью!
– Что ты сделаешь?
– Я убью тебя. Я найду способ, ты понял?
Он отшатывается, смотрит затуманенным взглядом.
Опускает руки. Его домашняя одежда вымокла насквозь, как и моя.
– Ты меня ненавидишь, Аля?
– Да.
Ухмыляется и уходит, оставив меня одну.
Я не знаю, что делать. Как мне отсюда вырваться.
– Бабушка… бабуля…
А утром мне приходит сообщение, что бабушка попала в больницу с приступом…
Ненавижу тебя, Златопольский! Как я тебя ненавижу!
Глава 16
– Марк!
– Я всё знаю, малыш, успокойся. Сейчас я закончу дела, приеду за тобой, и мы поедем в клинику.
– Я не могу ждать, ты понимаешь? Не могу! Она единственный родной мне человек, Марк! Мне надо быть там сейчас!
– Успокойся, милая, я буду дома через час…
– Есть же водитель! Пусть он отвезет меня! Я никуда не денусь Марк, я клянусь, я
Тяжелое молчание, мои судорожные всхлипы…
– Марк, пожалуйста, я всё сделаю, я буду послушной, покорной, я прощу, только…
– Прекрати. Одевайся. Водитель будет готов через десять минут. Охрана едет с тобой…
Всхлипываю, тянусь за платком. Меня реально трясет. Никогда мне не было так страшно.
Когда я потеряла родителей, это было… Это было внезапно. Я не успела особенно осознать. А когда осознала – уже всё случилось. Надо было привыкать к сиротству. Даже к тому, что мамочки из родительского комитета жалели меня и говорили, что с меня денег на подарки к Новому году не возьмут. Помню, бабушка сначала возмутилась, налетела на них как фурия. Потом успокоилась, извинилась. Они не хотели обидеть как-то. Наоборот, помочь… А я тогда очень чётко осознала, что у меня бабушка есть, что она за меня горой. Значит, я совсем не сиротка.
А сейчас с ужасом думаю, что кроме бабушки – никого.
Марка я в расчёт уже не беру…
Есть школьная подруга Оксана, Ксюша. Мы с ней созваниваемся, переписываемся, но всё реже. После свадьбы моей ни разу не виделись. Я приглашала её, но она прийти почему-то отказалась, сказала, что стесняется. Да, она скромная очень, спокойная. Вся в учёбе. Я могу сказать, что это близкий мне человек, но всё-таки не родной.
Всегда переживала, что у меня нет двоюродных, троюродных… Нет, эти может, где-то и есть, но мы никогда не общались.
В институте близко сойтись ни с кем не успела, так, общались вроде в компании, в чате группы переписывались, но чтобы душу раскрыть – нет.
Наверное, моя вина – я не компанейская.
Бабушка все время меня ругает, называет интровертом и социофобушкой. Она у меня как раз дама активная, общительная. У неё везде подруги. И в сети, и так, по жизни.
Да-да, моя семидесятилетняя бабуля активный пользователь. Обсуждает турецкие сериалы, ругается, отстаивает свою позицию. До сих пор сама активно пишет.
Господи, помоги! Только бы с ней всё было хорошо! Высокое давление, сердце… Это же не приговор? Нет? Ну пожалуйста!
Молюсь всю дорогу. Водителя попросила поторопиться, он едет с приличной скоростью. Понимаю, что, скорее всего, будут штрафы. Неважно. Златопольский заплатит.
Вспоминаю, что сказала ему. Прощу, буду покорной.
Я ведь не смогу! Просто не смогу! Но сейчас не в состоянии еще и об этом переживать.
Только бы с бабушкой всё было хорошо!
Приезжаем в элитную частную клинику через сорок минут. Я выбегаю, чуть не падая, хотя плитка перед зданием вылизана и посыпана реагентом.