Измена. Я лучше чем она
Шрифт:
Ладно Дина, но Славич мог понять? Куда он поперся? Два месяца… Только два месяца и все.
Я ее убью. Как она посмела, сука. Она моя. Она моя жена. Собственность! А недвижимости не положено ничего!
В башке будто двоит. Мерзкий голосок противным эхом не смолкает: своих жен трахают, Давид.
Хорошо, я не трогал и Славичу не дам. Пошел он, урод, к ебаной матери.
Рву с места снова. Та же гарь и копоть колес. Остановиться нет возможности. Рискуя разбиться, до дома Ворона долетаю минут за пять.
Одного растрепанного вида достаточно, чтобы понять Дина у него. Глаза настолько шальные, что не сразу меня узнает. Ворона прет, будто он обдолбался. Морда красная и волосы всклокочены. Рубаха расстегнута, кожа на шее вымазана яркой помадой.
– Ты что здесь делаешь?
Пизжу с размаха. Славич добрая скотина, но от моего удара падает моментально.
– Гандон ты штопаный, а не друг, – рычу, блокируя руку и шею. Душу конкретно, потому что планка падает. Ворон хрипит, из захвата вырваться не может. – Блядь ты подзаборная. Член в штанах удержать не можешь. Просил же, сука ты. Не трогай.
– Я захотел по-другому, – еле слышно сипит.
– Где она? Ну говори. Усажу сейчас на жопу.
– Пошел ты, – выдирается Славич и сплевывает на пол тянучую струю крови из разбитого рта. – Уходи, Давид. Ты опоздал.
Восприятие происходящего ограничивается. Я слепну и глохну. В голове и теле ищет выход страшное. Кровь кипит, бурлит крупными пузырями и испаряется. Красную живую жидкость вымещает злоба и гнев.
Я никуда не могу опоздать. Я никогда не останусь в позорном проигрыше. Никогда.
– Славич, – не узнаю свой голос. Моя вторая сущность к земле припадает, пригибает холку и обнажает клыки. – Я предупреждал тебя, – и моя глотка в ту же минуту производит звериный рев. – Ди-и-на-а-а!
– Не ори! – внахлест с моим ором ее смешивается.
Оборачиваюсь. Пытаюсь сквозь прыгающую сетку в глазах рассмотреть жену. Она стоит в двух метрах и держит в руках тяжелую медную ключницу. Осматриваю свою суку внимательно. Вся мятая, как девка привокзальная. Значит, они успели. Успели, блядь!
Остановить себя не могу. Бросаюсь к ней и выдираю херню. Размахиваюсь швыряю в зеркальную стену. Грохот осколков глушит нас. Выдергиваю Динку из серебряного дождя, взваливаю и тащу в машину.
Хлопнув дверью, жму педаль в пол. Если она хоть слово скажет, выброшу на ходу из салона. Просто выкину, как шлюху последнюю. У Дины хватает ума молчать, лишь глазищами своими сверкает на заднем сиденье. Вцепилась в поручни и ни звука. Другая бы орала, как резаная, но это, блядь, Дина!
Чуть не выбив дверь, вталкиваю ее в дом. Она, кажется, впервые за все время сегодняшнего вечера пугается. Мне плевать. Мне на все просто насрать.
Своих жен трахают, Давид.
– Сюда, сука, быстро подошла.
– Пошел ты, Барский, на хер!
Впервые
– Сейчас ты на него сходишь, – ловлю убегающую жену за одну ногу.
Дина падает на пол. Отчаянно сопротивляется и лупит меня по лицу, груди. Ногтями царапает, оставляя борозды, но не орет. Молча сопротивляется. И это пиздец как заводит.
Дикарка. Лютая ведьма.
Придавливаю ее всем телом, задираю подол, срываю с жены трусы. Она пяткой заезжает мне с размаху в плечо. Извивается, как змея, но умудряюсь схватить ее за щиколотки и широко раздвигаю ноги. Ложусь так, чтобы возможности скинуть с себя не было.
Глава 19
– Нет, – брыкаюсь под тяжелым телом Давида. Бьюсь под ним, будто меня током шпарит. – Отстань. Не хочу. Я не буду с тобой.
Он срывает с меня белье. Единственную преграду, что защищала. И теперь я перед ним уязвлена до крайности. Платье задралось на пояс, ноги раскинуты, как у…
Я не так хотела! Да и хотела ли теперь вообще?
Барский заламывает мои руки за голову, склоняется и в буквальном смысле рычит прямо в лицо.
– Я тебя спрашивать не собираюсь.
Быстро приспускает брюки и впечатывается членом прямо в промежность. Горячий прибор жалит, пропаливает насквозь. Ярко ощущаю толстую налитую головку, что нагло упирается в меня. Барский окончательно звереет, когда вновь не даю проникнуть. Бьюсь насмерть, изворачиваюсь, как сбрендившая пружина.
Мы боремся. Он сильнее меня, просто громада, сметающая все на своем пути. Но я сейчас полна дичайшей силы. Откуда она берется, не знаю. Вокруг все падает. На нас валится мягкая тумба, сыплются дождем предметы с входного модуля. Барский расталкивает их со скоростью ветра, очищая пространство.
Изгибаюсь, доползаю за стойки с зонтами, чтобы выхватить и огреть Давида по голове. Встать не могу, поэтому несмотря на задранное платье и голую задницу проползаю, но схватить трость не успеваю. Демон тащит меня, уцепивши ручищами, которые как клещи впились в талию. Ойкаю и под тяжестью Давида вновь падаю на пол.
Ужасно. Как ужасно, что меня наравне со злостью разбирает лютое сексуальное желание. Злое, всепоглощающее, почти убитое бездействием и равнодушием. Сейчас оно будто слои сна сбрасывает и крутит, вертит, просыпается.
– Сопротивляешься? – рявкает, как зверь, а я почти задыхаюсь под мощным телом, раздираемая противоречивыми ощущениями. – Мне нравится, Дина, – рука ползет и откровенно пошло щупает ягодицы. Стискиваю зубы, чтобы нечаянно не застонать… Да… – Дай посмотрю, а здесь?
– Не лезь, – отчаянно ору, пытаюсь сжать ноги, но не выходит.
– Не дергайся.
Давид неспеша проводит пальцами по складкам. Он словно издеваясь, так медленно ведет рукой, что начинаю ненавидеть его еще больше. Голова падает на пол, лицо завешивает волосами, и я давлю безумный непрошенный стон. Будь проклято мое тело!