Изменить судьбу
Шрифт:
– Всё, вспомнил я тебя. Рад видеть. Как жизнь? Занимаешься здесь часто?
– Да всё вроде нормально, сейчас экзамены сдам, работать пойду. Здесь занимаюсь иногда. Надо-бы больше, да неохота, честно говоря.
– Паш, отойдём, поговорить надо.
– Паш, обратно к Палычу не хочешь? – спросил я, когда мы отошли метров на десять.
– А что, можно? Он-же вроде, второй раз не принимает. Да и, честно говоря, побегать-попрыгать я и без него могу.
– Я поговорю, примет. И мы сейчас не только бегаем-прыгаем.
– О, интересно!
– Завтра треня. Я поговорю с ним. Встречаемся мы на трамвайном кольце, в два. Возьми с собой сумку спортивную, чтобы через плечо носить, чтоб бегать удобно было. В неё положи фляжку с водой и переодеться. Я обычно, сразу тренировочное надеваю, а с собой беру штаны запасные и футболку, чтоб переодеть, если эти уделаю. Учти, тренировки тяжёлые, с кольца сразу кросс бежим по пересечёнке, километра три, в хорошем темпе, так что готовься.
– Блин, с сёстрами надо что-то решать будет.
– Паш, им по тринадцать сейчас, не маленькие совсем, на горшок сажать не надо. Пожрать им оставь, макарон там, или картохи нажарь. Домой с трени я обычно возвращаюсь около шести. Перебедуют без тебя. Заставь их книжки читать, скажи, что придёшь – проверишь.
– Лады, только с Палычем поговори, чтоб не выгнал меня.
– Поговорю, приходи. Телефон дома есть? Номер говори, я запомню, потом запишу.
Домой с утренней тренировки я вернулся около полдесятого. Дома были только бабушка и Лёшка. Лёшка валялся на диване, хорошо, хоть постель убрал, лентяище.
– Лёх, есть чё пожрать?
– Не знаю, я уже не голодный.
– Оставил мне чего, или всё упорол?
– Иди, на кухне глянь.
Вот-же балбес, никогда ничего не скажет. Иду на кухню, в сковороде остатки жареных пельменей. Ну, уже кое-что. Разогреть только надо. Разогреваю, вбиваю туда-же три яйца. Жизнь налаживается. На запах подтягивается Лёха.
– Ты-же не голодный.
– Я тебя обманул.
– Ну, бери вилку, обманщик.
Сидим, завтракаем.
– Лёх, у тебя деньги есть? Трёшку не дашь? Отдам, как смогу.
Лёшка посмотрел на меня, как на лунатика.
– Так у тебя самого заначка, рублей сто. Или мало тебе?
– Заначка?..
– Ты головой не стукался? А-а, ты-ж спортсмен. Отбитый уже. Про твою заначку все знают. Получается, кроме тебя самого. Зачем прячешь только, мог бы просто бросить куда попало. Все знают и где она, и сколько там.
– А где она?.. – туплю я, - и сколько там?
– Пи%дец! Да на полке у тебя.
– А-а, вспомнил! – хотя нифига не вспомнил. Палюсь на ровном месте.
– Ну-ну… - Лёшка с сомнением посмотрел на меня.
– Сковородку помоешь?
– Кто готовил, тот и моет.
–
– Я силы берегу, у меня вся жизнь впереди.
Залил сковородку водой и пошёл искать заначку. На стенах две полки, обычные книжные. На двух противоположных стенах. Которая из них – моя? Ну, судя по тому, что на левой сидит плюшевый мишка – это наверняка Лёшкина. Он-же младше. В обеих полках по несколько книжек разного характера и жанра. Всякие мелочи. Подхожу к полке на правой стенке, осматриваю. В комнате появляется Лёшка, плюхается на диван и с нездоровым интересом смотрит на меня.
– Заначку ищешь? Ну-ну…
– Да, бля, Лёх… Ну подскажи. Блин не помню нихрена!
– Эта полка – моя. Там не ищи. Тебе вон Катя твоя медведя плюшевого подарила, с непонятными целями. Вот там и смотри.
Я перешёл к другой полке. Где смотреть – непонятно. Лёха за мной наблюдает.
– Слав, ты бы к врачу сходил, вдруг что серьёзное – говорит он, подпуская в голос сочувствие.
– Не учите меня жить, помогите лучше матерьяльно.
– Да, блин, Слав, что с тобой? В медведе твоя заначка. Сзади молния, – не выдерживает Лёшка.
Я беру медведя, расстёгиваю молнию, достаю деньги. Восемьдесят четыре рубля. И вдруг всё встаёт на место. Точно, медведя мне Катька подарила на день рождения, на восемнадцать лет. А деньги у меня ещё с практики оставались, я их туда и спрятал. Лёшка видит мой повеселевший взор.
– Что, вспомнил наконец? Не пугай меня так больше, а-то вдруг у меня к тебе забота проявляться начнёт. А я – ещё маленький.
– Спасибо, Лёх, держи пятюню, - я отслюниваю пять рублей из заначки и отдаю Лёшке. Он недоверчиво смотрит на меня, но деньги берёт, - Отдавать не надо.
Я беру из заначки ещё девять рублей, для ровного остатка и иду звонить Свете.
– Алё… Кто это? – голос сонный, училась всю ночь что-ли?
– Привет, это я, твоя совесть. Не стыдно спать, белый день на дворе?
– Слава…, да я не нарочно.
– Всё равно, наказание неизбежно! И при этом - довольно приятно.
– Тихо ты… Отец дома.
– Он спит ещё?
– Да, припёрся в шесть утра, воняя духами и перегаром. Ещё часа два проспит. Ему сегодня выходной дали. Ты приедешь?
– Приеду, если примешь несчастного влюблённого Пьеро.
– Блин, Слав, говорила-же – не влюбляться!
– Всё-всё, не буду Пьеро, буду Арлекином.
– Шут ты гороховый. Приезжай.
– Тебе привезти чего-нибудь?
– Счастья привези.
– О-о! Этого у меня сколько угодно.
– Я не оргазм просила, а счастье.
– Ну, я на всякий случай и то и то захвачу. Там разберёмся.
Вешаю трубку, иду в комнату. Лёха хитро смотрит на меня.
– Не успел от одной отделаться – так уже другая? Как ты их находишь?