Изнанка Истины
Шрифт:
— Выезжаем немедля!
Шум мы услышали ещё в пути. Вначале странный и далёкий, он неумолимо приближался с каждым шагом лошадей по каменистой дороге, виляющей между скал — подъезд к каторге со стороны форта был широким, но весьма заковыристым. То, что вначале напоминало монотонное зудение насекомых где-то над головой, понемногу преображалось в гул, рокот и перестук, множество раз отражённый от каменных стен затейливым эхом…
Дорога сделала последний поворот… и резко, насколько хватало глаз, раскаталась прямой лентой вниз, в долину.
— Вот!… —
Привстав в стременах, он горделиво повёл рукой, широким жестом охватывая панораму, открывшуюся впереди. Но я и так уже прикипела к ней взглядом.
… Вот он, мой приговор, который так и не был исполнен. Однако разминуться с ним всё же не удалось.
Седонские Копи, не счесть сколько раз виденные мною во снах. Так вот, оказывается, какие вы наяву…
Взгляд притягивала глубокая рваная рана в серой земле — словно ветвистый след молнии, расколовшей грозовое небо и по неведомой прихоти Созидателя впечатавшейся в него навсегда. Тёмный разлом, зигзагом рассекающий камень, был настолько велик, что две горы с разных его сторон выглядели небольшими холмиками и почему-то напомнили мне детей, растерянно окликающих друг друга с разных берегов разлившегося по лужайке ручья. Третья гора, с которой мы спускались, вряд ли была большей — просто её нельзя было увидеть со стороны.
И совсем уж ничтожными на фоне разлома и гор — ничтожными и чуждыми этому месту — казались крошечные фигурки, заполонившие долину. Однако они были повсюду, подобно серой хвори, не дающей зажить ране — терзали тяжёлыми кирками каменную плоть, ползали по накатанным дорогам с гружёными вагонетками, сновали во все стороны, конные и пешие, распоряжаясь и отдавая приказы…
Словно утверждая власть людей над этим местом, везде, где только можно, были понатыканы нелепые постройки, мостки, стропила, леса. Мой взгляд тут же «споткнулся» о три огромных купола на дальнем конце долины — двое совсем рядом друг с другом, у самого подножия «кладбищенской» горы, и один чуть поодаль, выше по её склону…
— Плавильня и Чаровальня, — пояснил капитан Легран, щуря глаза — порывы ветра на дороге так и норовили исподтишка швырнуть в лицо мелкую каменную пыль. — А там дальше, за ними — Хранилище, где потом и собираются слитки…
— Чаровальня? — Тира оценила словцо.
— Тьфу ты, Тень… Лаборатория, уж простите меня, метресса — ну, там, где ритуалы эти проводят… Это каторжников придумка… а магам и понравилось, теперь и сами так её зовут.
— Что за ритуалы? — поинтересовалась Тира.
— Ну, эти… с агмариллом которые… — явственно замялся капитан — темой он явно не владел. — Ну… чтоб «раскрыться» он мог, в общем… Так как-то…
— Хм… — задумчиво произнесла Рожерия. — Я, признаться, полагала, что все известные нам свойства агмарилла проявляются сами по себе.
— Не совсем, — вступил Ранамон, перехватив беспомощный взгляд капитана. — Большинство присущих агмариллу магических качеств находятся в «дремлющем» состоянии. Ритуал помогает полностью пробудить их.
— Интересно, как?
— Существует особый обряд… — пояснил псоглавец. — Он досконально известен лишь верховному предводителю нашего народа… Дэри Карсиндар пятнадцать
Вот как… Этого я не знала. Вот и ещё одна ниточка, прочно соединяющая людей и их странных союзников… При этом кончик, за который дёргают, всё таки находится у последних — иначе люди давно бы уже перехватили всю инициативу в собственные руки. Выходит, псоглавцы для Империи не менее ценны, чем собственно агмарилловая жила…
— Да! Если б не требовался этот ритуал, каторжане мёрли бы как мухи, — поспешил вставить своё мудрое слово капитан. — Когда б руда сразу могла проявлять себя в полную силу, мы бы давным-давно потеряли всех нелюдей ещё на этапе её добычи… А так — бьём, переплавляем в слитки, а потом уже чародеи делают с ними… всё, что им там требуется, прежде чем пустить их на Светочи и оружие…
Спуск с горы, наконец, закончился, и мы въехали в Седонскую долину. Капитан, залихватски подкрутив ус, поспешил оставить тему, выставляющую его в неприглядном свете, и взялся с усердием знакомить нас со «своей» каторгой.
Я ехала, с замиранием сердца прислушиваясь к внутренним ощущениям. Близость агмарилла чувствовалась отчётливо, хотя до разлома было ещё далеко… Она тоже «давила», однако, к моему огромному удивлению, не так оглушительно и резко, как Меч Тьмы, принятый на клинок, или активированный в бою вражеский артефакт.
Правда, какое-то время я бы здесь продержалась…
Но год… три года… десяток лет…
Ночь Всеблагая!
Я скользнула взглядом по отряду худых оборванных рудокопов, шагающих по обочине дороги под конвоем солдат, и почувствовала пробежавший по коже мороз.
— Аааааоооооооо!
Пронзительный звук рога, раздавшийся совсем рядом, заставил всех нас резко повернуть головы. Однако капитан, раздосадованный тем, что пришлось прерваться на полуслове, поспешил заметить:
— Не беспокойтесь, сударыни! Сейчас как раз развозят обед…
И вправду, неподалёку от нас прямо на перекрёстке дорог остановилась широкая телега, гружённая увесистыми бочками и котлами. Возница и его помощник в форме имперских солдат спрыгнули с облучка и взобрались на один из бортов, снимая мешковину с ящика, где лежали груды ложек и мисок. Однако раздавать еду почему-то не торопились, хотя в ожидании этого к телеге уже подтянулись целых три отряда каторжан.
— Чего они ждут? — услышала я собственный голос.
Рэи Ранамон, стоящий рядом с испуганно прядающей ушами Мирри, поднял голову:
— Должно быть, задерживается маг.
— Маг? — я ошарашено уставилась на псоглавца. — И без него… не могут накормить заключённых?
— Нет, не в этом дело… А вот, кстати, и он.
К телеге с обедом на взмыленном коне подскакал человек в тёмном плаще и камзоле. Спешившись, он без церемоний бросил поводья ближнему конвойному и кивнул головой солдатам на возу, давая знак начать раздачу. Вереница заключённых, скованных длинной цепью, заученно двинулась вперёд. Каждый успевал получить по тарелке с варевом, дымящимся на холоде, и куску серого хлеба прежде, чем отойти от борта телеги, давая место следующему за ним.