Изнанка модной жизни
Шрифт:
– Дорогая! Ты всё неправильно поняла!
– взвыл он.
– Ах, ещё и эта - дорогая?!
– вдруг раздалось от одиноко стоявшей неподалёку неприметной кареты.
От неё в сторону живописно замершей группы уже семенила изящная женщина с густой вуалью на лице, на ходу "расчехляя" кружевной зонтик.
Баронесса де Шарлон всё-таки не устояла и приехала сама удостовериться в правдивости или ложности полученной анонимки.
Наверное, ни до, ни после этого чудесного вечера мы с Софи больше никогда так не смеялись!
Ну
45
Письмо мадам Малин мы писали вдвоем с Софи и провели просто чудесный вечер, сочиняя и добавляя выражения типа: "... разбил мое нежное сердце...", "... жестокий и бесчеловечный поступок...", "... зная Вас, никак не могла ожидать...", "... не виню Вас лично, но...".
Думаю, это был последний гвоздь в крышку гроба! После этого я радостно выдохнула и спокойно занялась подготовкой к переезду. Очень грело то, что уезжаю я не с пустыми руками.
Безусловно, Роза выплатила мне всю сумму, более, чем приличную, за мастерские, оставшиеся станки и материалы. По договоренности с ней я предложила нескольким мастерам сменить место жительства. Не все согласились.
Со мной уезжали две мастерицы, умеющие делать искусственные цветы. Поль Горт, второе лицо в обувной мастерской. Ему давно уже пора было обзаводиться своими учениками. Денег я не жалела ни на инструменты, ни на материалы — первое время придется работать на привозном. У Розы, из её ателье, я выпросила и одну из закройщиц. В одежде крой — пожалуй, самое главное.
Кроме того, я увозила три станка для гобеленов и к ним трех мастеров. Это искусство хоть и высоко ценилось во Франции, но конкуренция была просто бешенной. Даже отличные мастера не всегда могли найти работу. Ну и еще несколько профессионалов, которые будут работать на меня. В общей сложности нас набралось шестнадцать человек, включая Софи и меня.
Ехать нам предстояло с обозом товаров для императрицы, потому и охрана должна была быть более, чем солидной — русские военные будут сопровождать телеги, сани и возки.
Я не могла не волноваться перед встречей с Россией. Безусловно, мне будет легче адаптироваться там, выдавая себя за француженку —язык и манера разговора очень отличаются, от привычного мне. Так что все огрехи можно будет списать на французское происхождение.
Пришло письмо от посла с просьбой навестить его и поговорить о туалетах государыни. Я взяла с собой эскизы. Хотя, возможно, проще было пригласить его в ателье — платья были, практически готовы, но спорить я не стала. Вечером мыс Софи отправились в гости.
На ужине, кроме жены Ивана Сергеевича, весьма надменной и неприятной дамы, Екатерины Петровны, присутствовало еще несколько человек.
Две француженки с мужьями, из тех, кого называют сливки общества. Одна из дам была мне знакома — я делала эскизы к её бальным туалетам. Для нее
Гораздо интереснее была супружеская пара служащих посольства — Вера Афанасьевна и её муж, полковник Петр Сергеевич Толстой. Я так давно не слышала русскую речь, что предвкушала приятный вечер. Но увы, за столом говорили на языке Франции. Меня, кстати, очень удивило то, что русские говорили практически безукоризненно, лишь легкий акцент выдавал иностранцев.
Кроме нас с Софи присутствовали еще два русских. Офицер и штатский. Пусть ужин и не был парадным, но принцип равновесия соблюдался всегда — для каждой дамы должен быть кавалер в пару. И я с любопытством посматривала на двух мужчин, приглашенных для, как я сперва решила, приличия.
Барон Алексей Дмитриевич Бобровский, служащий посольства, личный помощник Ивана Сергеевича. Синеглазый чернобровый красавец в голубом атласном камзоле с парчовой отделкой. Больше всего меня веселили насурьмлённые брови и две кокетливых мушки на выбритом напудренном лице. Кроме того, он явно считал себя неотразимым сердцеедом и бросал в мою сторону пламенные взгляды.
Я старалась не встречаться с ним глазами — от греха, как говорится. Не хватало еще подать надежду этому ловеласу! Хватит с меня и любвеобильного маркиза с его планами по захвату моей собственности.
Граф Михаил Владимирович Апраксин. Лейб-гвардии капитан. Возраст — около тридцати лет, лицо с правильными, но несколько резкими чертами. Высокий, сухощавый, молчаливый. Пудреный парик с косичкой, синий мундир с широкими красными обшлагами*, белые лосины,черные сапоги до колен.
К нему я присматривалась внимательнее — он будет командовать охраной обоза. После ужина, когда из-за стола мы перешли в другой зал, куда лакеи подали вино и сладости, я нашла возможность поговорить с ним.
Говорить старалась с акцентом и, в целом, все сошло хорошо. Хотя мое знание русского его сильно удивило. Пришлось сказать, что язык я учила еще ребенком. Якобы, у меня была русская гувернантка. Граф был вежлив и любезен, дал мне несколько советов, довольно забавных:
— И еще, мадмуазель де Вивьер, очень советую взять с собой побольше теплых вещей. Зима в России и зима в Париже — это совершенно разные вещи.
Пришлось благодарить за заботу и стараться скрыть улыбку. Зато он обещал рассказать мне, как формируется обоз и как и где мы будем ночевать. Это было важно и нужно.
Карету мне предоставят, зимний вариант, как обещал Иван Сергеевич. Но нужны будут еще крытые кибитки для людей, телеги для станков и материалов. Доставку всего этого берет на себя принимающая сторона. Но тонкостей было много и я попросила господина графа о встрече в более деловой обстановке.