Изнанка времени
Шрифт:
– Расскажите мне о других, э, ваших друзьях, Иронель,попросил Рузвельт мягким отцовским тоном, который он культивировал по отношению к ней.
– Конечно, Питер! Здесь есть Ронизпель - Скалолаз, Чааз Подземный житель, Арнк - Колющий - и много других!
– Все животные?
Девушка задумалась над этим.
– Большей частью,- ответила она,- за исключением Чааза, я думаю. Но вы скоро встретите их. О, как они будут рады, что вы пришли.- Она остановилась, как будто что-то вспомнила.- Только я не уверена, что будет доволен Старый Гарф.
– Как давно
– Как? Всегда.- Она казалась удивленной глупым вопросам.
– Где ваши родители?
– Что такое родители?
– Люди, которые вырастили вас, учили говорить, одеваться... так мило...
– Ну... новая мысль, Питер! Должен ли кто-либо учить разговаривать, как я учу Арнуа плести свои сети над Темными Местами.- Она тронула мягкие складки своей одежды.- Что касается моего одеяния - оно сделано для меня Арнком, конечно.Девушка посмотрела на нейлоновый костюм Рузвельта, дотронулась до моего рукава.
– Я должна показать вашу ткацкую работу Арнку; это-то будет для него задачка - сделать такой материал, как ваш.- Она засмеялась, обрадованная этой идеей.
– Разве здесь нет других людей, как вы и мы?- не унимался Рузвельт.
– Мы тоже не похожи!- засмеялась она.- Вы выше меня, ваши волосы короче, плечи шире и грудь ваша плоская - не как у меня.- Она потрогала свое тело, пробежала пальцами по стройной талии, как будто хотела ощутить различия кончиками пальцев.
– Мы мужчины,- пояснил Рузвельт с легкой улыбкой,- а вы женщина. Есть здесь другие люди того или другого пола? Это, казалось, озадачило ее.
– Нет, никого,- ответила она.
– Что вы едите? Как храните тепло зимой?
– Ну, Чааз приносит мне коренья, которые достает глубоко из-под земли, Ронизпель знает, где раньше всего спеет виноград и дыни. И когда падает белизна, я живу за дверьми, а окна заплетает Арнк своим тончайшим плетением, чтобы задерживать холод. Тем временем Вроделикс заскулил, и, пока девушка гладила его, Рузвельт близко подступил ко мне.
– Можем мы поверить этой бедной туземной девушке, что она живет одна-одинешенька, как сказала? Это возможно?
– Кажется, это так и есть. По каким-то причинам здесь, на крохотном пятачке земли, Распад оставил просвет. Вы говорили, это "зарница" шторма. В "зените" урагана стоит мертвый штиль.
Улыбающаяся Иронель снова оказалась возле нас.
– Пошли,- сказала она.- Сейчас я покажу вам свои игрушки! Она отбуксировала нас через вымощенную плитами дорожку между ухоженными клумбами, где черные и золотые грибные шляпки росли между розами и маргаритками. Мы прошли в арку и через засыпанный черепицей холл, вверх по ступенькам поднялись в широкий затененный коридор, который в двадцати футах был блокирован упавшей мебелью; но та часть, что оставалась свободной, была тщательно выметена. Иронель открыла дверь в комнату с глубоким черным ковром и высокими окнами без стекол с занавесями из той же газовой ткани, что и ее одежда. Там стояла высокая кровать с белым шелковым покрывалом, отделанным золотой нитью. Иронель наклонилась к большому ящику с резной крышкой,
– Разве не красиво?- спросила она и накинула его поперек тела.
Я должен был согласиться, что это красиво. Она вынула сундучок поменьше и высыпала на тряпки золотые вещи. Я встал на колено, собирая их, и обнаружил, что ковер был слоем гладкого мха, такого же черного, как бархат.
– И эти!
– Она разбросала среди золота драгоценные камни, которые сверкали как огонь.- А это самые любимые мои сокровища!
– сказала она и разложила вокруг ярко окрашенные морские ракушки.- Теперь мы должны собрать их и собрать в кучу.Девушка рассмеялась,- Разве это не прекрасная игра?
Рузвельт подобрал большой квадратный рубин с врезанным в него крестом.
– Где вы взяли это?- Его голос был раздражающе резок, глаза пристально смотрели в глаза девушки.
– В Красивом Месте,- ответила она, казалось, не замечая изменения тембра.- Там много еще, но эти я люблю больше.
– Покажите мне!- рявкнул он.
– Полегче, генерал,- сказал я.- Мы сначала поиграем в игру юной леди, в потом в вашу.
На миг его глаза впились в меня; затем он расслабился, улыбнулся и рассмеялся вслух. После этого он опустился на колени и начал собирать ракушки, складывая их аккуратной кучей.
Она повела нас вниз на широкую, залитую лунным светом улицу, почти перекрытую лозами. Вроделикс шагал рядом с ней, издавая шипящие звуки и действуя с повышенной нервозностью, когда мы подходили к упавшим зданиям на дальней стороне.
– Бедное животное вспоминает Восьминогое и Клыкастое,сказала Иронель,- напугавших его до того, как он их убил.
Она указала на высокое здание, оплывшее и обуглившееся, ютившееся среди баррикад щебня.
– Вроделикс не любит, когда я хожу туда - но вместе с вами ничто не сможет быть нам опасным.
– Государственный Музей,- сказал Рузвельт и посмотрел на прибор, пристегнутый к внутренней стороне своего запястья, но если тот и сказал ему что-либо, то генерал не перевел.
Мы прошли через заросший сорняком вход, пересекли холл, устланный и "облицованный" виноградом, и поднялись по широкой изогнутой лестнице на второй этаж, оказавшийся в более приличном состоянии. Там стояли ящики витрин со стеклянными крышками, запыленными и нетронутыми. На стенах висели старые картины, с которых вниз из тени листвы пристально смотрели запятнанные сыростью лица в странных брыжжах и шлемах с плюмажами, но их жесткое выражение казалось больше испуганным, чем встревоженным.
Продолжая идти, мы попали в следующую комнату, где на разлагающихся манекенах с пустыми, пугающими лицами висели ранее искусно выполненные костюмы с сапогами по колено и с изъеденной молью отделкой из тигровой шкуры. Вдоль стен были выставлены обтрепанные полковые знамена, причудливые седла, копья, дуэльные пистолеты и ручного изготовления мушкеты - все задрапированные паутиной.
– Сейчас вы должны закрыть глаза,- сказала Иронель, беря нас за руки. Ее пальцы были тонкими, холодными и мягкими.