Изнанка
Шрифт:
– Все нормально. Просто рушатся стены. Здесь все постепенно дряхлеет и рушится. Через неделю – две придется искать другое место. Главное не прозевать момент, когда балки сгниют нафиг. Я тебе уже говорил, старое здесь стареет медленнее нового, – он усмехнулся, – оно уже старье.
Генка отказался от еды, улегся, накрылся с головой жестким шерстяным одеялом и отвернулся к стене. Он не переставал думать о своих родителях. Его бросало в жар при мысли, что существа с хоботками, могут подобраться к ним. Завтра. Непременно завтра он уговорит Павла отвести его на старую квартиру. Он хочет увидеть мать и отца,
Жуткая ночь с завываниями и булькающим лаям тянулась целую вечность. Генка вскочил весь мокрый от пота, в ужасе озираясь по сторонам. Ему снилось, что его облепили свиньи и высасывают внутренности, как паук муху.
– Воды глотни, – донесся из темноты голос Павла, – кувшин возле тебя на полу, не сбей.
Генка повернулся на голос. Красный уголек тлеющей самокрутки в темноте, обозначил место нахождения Павла.
Минуту Муханов хлопал веками и приходил в чувства. Затем протянул руку и стал шарить по пыльному полу. Вскоре его ладонь натолкнулась на гладкий, железный бок. С жадностью он сделал несколько больших глотков застоялой воды с привкусом цемента.
– Свиньи домогаются? – послышался равнодушный голос из темноты. Не дождавшись ответа, Павел продолжил, – мне тоже по началу телки ни как в голову не лезли. Как не старался думать о прекрасном, все поросятки с хоботками являлись. Думал, с ума сойду.
– Да, – выдохнул Генка, вытер жестким одеялом пот со лба, одряхлевшая ткань затрещала.
– Черт, – просипел Муханов и сел, прислонившись спиной к доскам. Он не видел старшего товарища, и ориентировался по огоньку. Красный уголек плясал то вверх, то вниз, то разгорался, то угасал. Генка не отрывал от него взгляда.
– Дай покурить.
– Тебе новую свернуть или мою докуришь?
– Докурю.
Генка принял протянутый бычок и жадно сделал затяжку.
– С табачком здесь туго. Быстро гниет и влагу набирает. Воздух, чувствуешь здесь какой?
– Ага, – Генка выпустил дым и сел поудобнее, одеяло снова затрещало.
– Уже рвется. Два дня назад было почти новым, – сказал Павел, – надо завтра сходить на склад, может получиться отыскать, что получше. А лучше в музей идти.
– Тихо, – прошептал Генка и замер, – слышишь?
– Послушай, сейчас объяс….
– Нет, нет. Там голоса, там люди.
Генка вскочил, бросил на пол окурок и кинулся к двери.
– Стоять, – Павел в падение было поймал Муханова за брючину, но ему достался лишь треск выскальзывающей ткани. Прежде чем поднялся и сделал еще одну попытку удержать парня, тот уже ногой сбил упор, откинул полог и выскользнул в дверь.
– Блин, – выругался Павел и бросился вдогонку. В темноте под крышей ничего не было видно. Только что Генка выбежал в дверь и теперь словно растворился. Павел представить не мог, куда делся парень. Он сделал несколько шагов, и остановился, вслушиваясь в беспокойную ночь. О местонахождении беглеца догадался по скрипу петель на люке.
Настиг Генку уже на лестничном марше. Схватил за локоть и крепко сжал. Тот уже не вырывался, стоял, раскрыв рот, и смотрел во все глаза. Павел не стал загонять Генку обратно в коморку и устраивать взбучку. Он стоял рядом и крепко держал его за локоть, решив, еще один урок не помешает новому жителю изнанки.
В метре от него прошелестел прерывистый
Рядом послышался прореженный женский смешок похожий на клекот. Собеседница была невидима.
Из дверного прохода справа дальше по коридору выплыл мутно – белый кокон. Он двигался женской вихляющей походкой, навстречу флиртующей парочке, и чем ближе приближался к ним, тем сильнее наполняла его белесая муть. По стройной фигуре, по походке, по формам, определяющим первичные признаки пола, не составляло труда догадаться, что это молодая девушка лет двадцати, двадцати пяти.
– Почему я ее не вижу? – прошептал Генка онемевшими губами. Он имел ввиду особу, которая шла с мужчиной и смеялась.
– Потому, что она не испытывает отрицательных эмоций. Отрицал это дым, копоть, молоко с тушью, как угодно, который наполняет оболочку и делают ее видимой. Другая телка, скорее всего, злится, что патсанчик клеится не к ней, или ревнует, поэтому и проявилась. Фантом, как говорится, созрел.
– Как ты сказал?
– Фантом, тень, отражение без разницы. Мы можем видеть людей только с отрицательным знаком. Втыкаешь?
Дымная женщина обернулась и посмотрела в след парочке. Ее губы беззвучно двигались. Она еще несколько секунд стреляла по удаляющимся спинам взглядом, затем надменно вздернула голову и зашагала по коридору. Генка хотел посторониться, пропуская злую дамочку, но Павел его удержал. Фантом прошел сквозь них и даже не споткнулся.
– А почему они здесь? На улице ночь? – прошептал Генка онемевшими губами.
– У них рабочий день в разгаре.
– Как это?
– Наши земные сутки равняются приблизительно паре с хвостиком здешним. Как-то один раз ночью, какой-то мужик, то есть фантом, забрел прямо ко мне в комнату, сквозь стену. Прикинь. Вот напугал меня придурок. Я потом догадался, что он сантехник и то, что мы здесь делаем и строим в том, в нашем мире не существует. Изнанка вообще там никак не сказывается. Ты ведь ничего о ней не знал, пока сам здесь не очутился чудесным образом. Мужик прошел насквозь к торцевой стене и там, около часа возился с расширительным бочком. У него ни черта не получилось, когда возвращался, был серее прежнего. Налился злостью как виноградина соком. Еще коконы могут ходить над проломами, ездить без автомобилей и не обращают внимания ни на кучи мусора, ни на обвалы, ни на поваленные деревья, проходят сквозь них, так же как девчонка сквозь тебя. Там, то есть, в нашем мире ничего этого нет. Там все по-прежнему. Люди живут своими жизнями и про нас даже не догадываются.
Из кабинета вышел кокон цвета запыленного стекла. Сделал движение, словно закрывает за собой не существующую в этом мире дверь и пошел по коридору к лестничному маршу.
– Нервничает, наверное, или стресс испытывает. Хрен его знает,– шептал Павел на ухо притихшему Генке, у которого от удивления отвисла челюсть.
– Пошли лучше отсюда, братуха. Не дай бог, свиньи появятся, а за ними и чмоки подтянутся. Пошли, – он осторожно потянул парня за руку. Нехотя Генка поддался давлению, побрел следом к лестнице на чердак.