Изнанка
Шрифт:
– Тогда почему ты меня постоянно затыкал, если они не слышат? – воскликнул Генка. Он вспомнил грязную ладонь на лице прикрывающую его рот, постоянное цыканье и прикладывание пальца к губам.
– Слышат другие. Куда более страшные и опасные твари. Они гончие, по моей квалификации «чмоки», у них здоровые, зубастые челюсти. Нижняя постоянно отвисает с чмокающим звуком, «чмок», «чмок». В отличии от поросят у них тонкий слух, острое зрение но совершенно нет нюха. Одна такая тварь как-то загнала меня в подвал, в кромешной темноте я вжался в стену и замер. Вспомнил всех святых и чертей вместе взятых. Она прошла мимо, слышал, как ее длинные когти скребут по бетону, буквально в метре от меня. Если бы у нее было чутье, то, наверняка, унюхала бы меня. Но она прошла, из чего я понял – они ни фигашки не улавливают носом. Но слух у них идеальный.
Павел печально ухмыльнулся.
– Давно ты здесь? – спросил
– Почти три месяца. И не знаю, как выбраться. Кажется, от сюда нет обратного пути, здесь можно только выживать. За все это время я не встретил ни одного человека. Хотя, – Павел задумался и пристально посмотрел на Муханова, – их вокруг полно, стоит только присмотреться и прислушаться. Я тебе покажу, пробную вылазку лучше делать ночью.
– А что это за типы, которые приходят за людьми?
– Думаю, они здесь вроде агентов сыска. За последнее время в этом районе встретил пятерых. Твой растворитель попадался чаще других. Поразмыслив, я смекнул, если уродец вертится здесь, то скоро произойдет так сказать выемка. Стал за ним присматривать. Кто их только одевает? Ни вкуса, ни стиля. Пинкертоны блин, – Павел позволил себе лирическое отступление, – придурки жуткие. Когда он вошел в подъезд, а затем послышался треск, я понял, что он охотится. С того момента я больше не выпускал его из поля зрения. Он шел за тобой, а я шел за ним. Растворители видят нас из своего мира, а мы их нет. Тебе кажется, что убежал, все, оторвался, сидишь в шкафу под шмотками и думаешь, провел чувака, а он просто не торопится. Потом прожигает дыру, хватает тебя и выдергивает. А потом тащит. Так, тандемчиком, друг за дружкой мы вышли к набережной. Я видел тебя, вернее твой фантом, на причале, видел, как чучело в черном плаще подошел к тебе сзади. Именно подошел, они не подкрадываются, чувствуют, суки, себя здесь, как дома. Ни черта не боятся. Ситуацию усложняла стая чмоков, твари курсировали невдалеке. На свое счастье, ты остановился возле трубы коллектора. Через канализационный люк за водокачкой я спустился в трубу, и подобрался ближе, насколько было возможно. Последний люк оказался на дороге рядом с тротуаром, примерно в двадцати шагах от вас. Сильно сомневался, что с такого расстояния смогу попасть дротиком. Я ни чем не рисковал. В случаи промаха, тихо бы опустил крышку и ушел по кишке вглубь порта. Но нам повезло. Пика вошла ему прямехонько в затылок. Я, конечно, тренировался, но до Робингуда мне далеко. Если в этом гребаном мире есть фортуна, то в тот момент именно она направляла мою руку.
Где-то поблизости рухнула стена, послышался грохот, звон бьющегося стекла, треск. Павел замолчал и прислушался. Воспользовавшись паузой, Генка спросил.
– Почему ты его не грохнул раньше? Ну, когда он шел за мной.
– Говорю тебе, стая чмоков.
– А не потому, что тебе было скучно одному в этой заднице? – Муханов сузил глаза.
– Не только по этому, – Павел не щадил Генку и не разубеждал его, – я хотел узнать почему именно ты, как они определяют свою жертву, что их интересует? Для того, чтобы вывести закономерность нужны прецеденты.
– Выходит, я – прецедент?
– Так точно.
– Ну и гад, ты.
Павел усмехнулся.
– Сволочь, – скрипел зубами Генка.
– Да пошел, ты.
Генка набычился и замолчал.
– Случилось, как случилось, что теперь сопли на кулак мотать, вместе будем выбираться. Помочь человеку разве это плохо? Ты мне, я тебе, глядишь и выкарабкаемся.
Павел подсел к Генке и положил руку ему на плечо. Муханов резко скинул «мостик дружбы» и фыркнул.
– Ну и черт с тобой, – Павел встал, – все равно нам друг от друга деваться некуда, сегодня пофыркай, повыпендривайся вдоволь, а завтра за дело.
Глава №6
– Чмоки жрут свиней. Свиньи высасывают людскую злость, гнев, страх, и прочее отрицательное дерьмо. Они самая распространенная особь и самая безобидная для нас.
– Как ты это узнал?
– Что?
– Что они питаются злостью.
– Как, как? Сейчас увидишь. Пошли.
Генка лежал на животе рядом с Павлом и смотрел через щель в крыше на улицу. Он не сразу заметил две человеческие фигуры, на которые ему указывал Павел. Бледные фантомы шли по тротуару соседнего дома, создавалось впечатление, что прозрачные латексные формы наполнены сероватым дымом. Мужские фигуры отличались телосложением и ростом, тот, что повыше имел более концентрированный дымный цвет и вел себя активнее, размахивая руками. Судя по жестам и позам, они спорили или ругались.
Через несколько минут, после появления фантомов Генка заметил первую свинью. Она вылезала из узкого подвального окна, вздергивая головой, выгибая спину, отчаянно вытягивала свое грузное тело из узкого проема. Жирная, кожистая без волосяного покрова,
Спорщики остановились на пересечение улиц возле ржавого автомобиля, врезавшегося в светофор. Они продолжали беззвучный диалог, не замечая паразитов. Через несколько минут мужчин обступили существа с хоботками и их все прибывало. Твари лезли друг на друга, клокотали и сражались мерзкими розовыми отростками за место на оболочках. Некоторые из них поднимали короткие лысые хвосты и судорожно трясли ими. Генка смотрел во все глаза, завороженный диким пиршеством. Он понимал, что это не просто коконы, накаченные чем-то очень похожим на дым, а нечто другое, человеческое и живое. Мужчины то темнели, то становились прозрачнее и скоро от них ничего не осталось. Свиньи толкались на маленьком пяточке «вылизывая» остатки. Рядом неспешно пробежало другое существо похожее на то, которое описывал Павел. Генка узнал в нем «чмока», с огромной пастью и длинными ушами. Нижняя челюсть постоянно отваливалась оголяя кривой частокол острых и тонких, как игла зубов. Мускулистая тварь, чем-то напоминающая здорового ротвейлера, только с короткими кривыми задними лапами, как у стаффордширского бультерьера. С высоты третьего этажа когти на лапах страшилища Генка не рассмотрел, но и без этого уточнения существо выгладило очень угрожающе. Оно остановилось возле свиней, и внимательно осмотрело их. Затем не спеша и как– то нехотя подошло к крайней, обнюхало ее, потом другую, прошлось, огибая толчею, понюхал следующую. Свиньи не обращали ни малейшего внимания на зубастую тварь, продолжали толкаться на «останках» фантомов, резко вскидывать морды и утробно булькать.
Чмок остановил свой выбор на самой толстой особи. Он чуть дольше принюхивался к ней, чем к остальным. Генка хотел повернуться к Павлу и уличить его в обмане, – чмоки нюхают, значит, у них есть обоняние, но осекся. Он заметил некое шевеление на морде хищника. Присмотревшись, удалось разглядеть нечто, от чего волоски на затылке встали дыбом. Отростки с обеих сторон пасти, похожие на щупальца, мягко трогали и поглаживали, кожистый круп жирной туши.
Затем чмок разинул страшную пасть утыканную рядами острых зубов и впился в окорок свиньи. Генка скривил лицо в отвращение, готовый услышать душераздирающий визг, увидеть схватку, яростные попытки жертвы вырваться из костяного капкана, увидеть, как стадо бросится в ужасе в рассыпную. Ничего подобно не произошло. Потревоженное существо, лишь слегка дернулось вперед и продолжило сражаться с собратьями за дымные остатки. Чмок откусил приличный кусок и улегся рядом на асфальте у гнутого светофора пережевывать свежее мясо. Картина потрясла Муханова. Тут же стояла свинья с вырванным куском и тут же зверюга ела ее плоть. Генка понял – свиньи не чувствуют боли. Рана кровоточила черным «соком». Чмок не успел прожевать и проглотить кусок, а ужасная рана стала затягиваться и черная, если это была кровь, перестала сочиться.
В глубоком потрясение Генка отполз от щели, и на четвереньках проскользнул в коморку. Он забился в угол, поджал ноги к груди и обхватил их руками. Неопределенный взгляд прыгал с предмета на предмет, он нервно покусывал нижнюю губу.
– Ну как тебе, наш новый мир?
Павел зашел в комнату, и запер за собой дверь. Генка не отвечал, слишком сильные переживания обуревали его.
– Ничего, скоро привыкнешь.
Павел прошел к ящику, сел напротив Генки и забарабанил пальцами по деревянной поверхности.
– У меня на Садовой мама с папой, – еле слышно прошептал парень.
– Тут случается и не такое. Конечно, неприятно, мерзко, противно, но нам жить среди них, и чем больше будем знать, тем дольше протянем. Сегодня никуда не пойдем. Слышишь? – он наклонился к Генке, заглядывая в его печальные глаза, – до завтра посидим здесь.
– Здесь, – прошептал Муханов.
– Да, здесь. Поедим и ляжем спать. Пить хочешь?
Генка помотал головой. Свет из узкого окошка под потолком тускнел. Внизу послышался треск и грохот, Муханов вздрогнул и резко поднял голову, устремив тревожный взгляд на дверь.