Изолятор
Шрифт:
– Они взломали машину и забрали из нее абсолютно все. А главное, они забрали пленку.
– Что? – не поверила Брук.
– Да, сегодня, после обеда. Пока я был в госпитале.
Брук молчала.
– Кассета пропала, Брук.
– Я слышала.
– А с ней вместе и моя зубная щетка, и вся моя одежда.
В трубке царило молчание.
– Мне очень жаль, что я так вел себя сегодня утром, правда. Извини, если можешь…
– Натаниель… – Она тяжело вздохнула. – Не переживай, все в порядке. Ты просто вел себя, как самый последний
– Знаю. Согласен.
Она снова вздохнула:
– Ладно. Это все, конечно, страшно глупо, но тебе есть где ночевать? Тебе нужно место для ночлега?
– Нет, – ответил я, имея в виду как раз противоположное. Потом помолчал и исправился: – Да.
– Ну, тогда приезжай ко мне. У меня есть запасная зубная щетка и кое-какая одежда Джеффа. Ты что-нибудь сегодня ел?
– Нет.
– Недалеко от моего дома, за углом, есть приятное кафе, там даже джаз играет.
Этим Брук совершено меня покорила, я не мог даже говорить.
– Нат? С тобой все в порядке?
– Да, конечно, – ответил я. В горле застрял комок. – Спасибо, Брук. Правда, большое спасибо.
65
Судя по всему, в джаз-клубе под названием «Тоут» не слишком увлекались джазом. На сцене стояли столики, а задвинутое в дальний угол пианино выглядело забытым и заброшенным. Однако еда и напитки оказались дешевыми. А потому, поддерживая дух заведения, я вдоволь наелся и напился. Мне принесли гамбургер и жареную картошку, а Брук заказала салат с какими-то бобами. Мне – виски и пиво, а Брук – бокал шардоннэ за шесть долларов.
– Ты выбрала самое дорогое, что есть в этом баре, – шутливо упрекнул я.
– Я буду смаковать.
– Ну нет. Не заставляй меня пить в одиночку.
– Что это?
Она показала на стоящий фужер, наполненный жидкостью, по цвету очень напоминающей мочу.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Очень скоро стало ясно, что посещение этого ресторанчика вряд ли закончится спокойно. Мое долготерпение наконец исчерпало себя, и после третьей рюмки уже пришлось бороться с головокружением. Кроме того, я пытался справиться и с меланхолией по поводу смерти доктора Тобел, и с презрением к самому себе за то, что напился допьяна тогда, когда должен был работать не покладая рук. Ну и, конечно, ко всему прибавилось расстройство из-за ограбления машины.
– Все мое белье пропало. Все галстуки! Был такой шикарный синий галстук – и его украли! Унесли даже «глаз Будды», который я десять лет назад привез из Непала. Знаешь, такой узенький галстучек с бусинкой? Я его никогда не надевал, но всегда возил с собой.
Брук молча слушала меня, лишь слегка кивая. Она только что закончила первый бокал, а ко второму и не притронулась.
Я продолжал ныть:
– Подумай сама, кто мог это сделать? Кто мог взломать машину возле медицинского факультета университета в богатенькой Калифорнии, да еще средь бела дня? Большую американскую
Брук кивнула.
– И кассету украли, Брук. Скажи, ну зачем им нужна кассета?
– Они украли все, что было в машине.
– Да, правда. Забрали все – именно затем, чтобы забрать кассету.
– А откуда они знали, что кассета у тебя?
– Им сказала Элен.
– Понятно, – произнесла Брук. – А кто такие эти «они», Натаниель?
– Не знаю. Просто они. Те, кто не хочет, чтобы мы знали об изнасиловании в недрах престижного университетского госпиталя.
– И кто же конкретно это может быть?
Я наклонился через стол.
– Именно те, кто руководит исследованием: Отто Фальк, Элен, сотрудники фирмы «Трансгеника»…
– Натаниель!
– Те же самые, кто убил Глэдис Томас, кто приходил в дом Хэрриет Тобел в день ее смерти. Те, кто приезжал позднее, но успел скрыться прежде, чем я смог…
– Натаниель!
Брук взывала ко мне театральным шепотом.
– Что?
– Ты сейчас занимаешься именно этим.
– Чем?
– Строишь цепочку произвольных ассоциаций.
– Нет, это просто мозговой штурм.
– Ты просто пьян.
– Это верно. Но, Брук, на Восточном побережье какой-то вирус убивает людей. Хэрриет Тобел умерла…
Я понимал, что мои ассоциации не слишком логичны. Я заново переживал события, которые произошли со мной за несколько последних дней.
Лицо Брук смягчилось.
– Понимаю. – Она дотронулась до моей руки. – Послушай, у нас ведь недостаточно информации, правда? Действительно, все выглядит очень странно. Странно, что доктор Тобел прятала эту кассету и не обнародовала ее. Она ведь активно участвовала в этом проекте. Так почему же, обладая такой информацией, не выступила раньше?
– А может быть, она об этом не знала?
– А почему сами исследователи не заявили об изнасиловании? Сам эксперимент не пострадал бы. Насильник отправился бы в тюрьму, а все остальные спокойно продолжали бы заниматься своими делами.
– И что же, ты думаешь, что после этого семьи согласились бы на подобные эксперименты над коматозными родственниками? Зная, что те, кто их проводит, даже не в состоянии предотвратить подобное отвратительное насилие?
Аргумент показался Брук убедительным, и она сменила направление мысли:
– А может, кроме Хэрриет Тобел, об этом никто и не знал?
– А может, ты говоришь полную ерунду?
Брук вздохнула:
– Вполне вероятно, что вся история имеет вполне логичное объяснение. Ведь мы с тобой оба знаем, как именно в таких случаях действует Управление по контролю за продуктами и лекарствами. Все должно быть строго документировано. Если вдруг появляется что-нибудь сомнительное, особенно какие-то тайные махинации, они непременно их вскрывают. Я завтра им позвоню и вызволю тебя из этой петли. Они наверняка уже знают о смерти Тобел.