Израненное сердце
Шрифт:
– Она была шоколадной наследницей, – с гордостью улыбается Симона. – Ее девичья фамилия – Ля Ру. Слышали про трюфели «Ля Ру»?
Я качаю головой, чувствуя себя рядом с ней неотесанным невеждой. Девушка хоть и юна, но, кажется, уже объездила весь мир.
– Сколько вам лет? – спрашиваю я.
– Восемнадцать.
– Вот как. Выглядите младше.
– А вам?
– Двадцать один.
Симона смеется.
– Выглядите старше.
– Я знаю.
Наши глаза встречаются в зеркале заднего вида, и мы улыбаемся друг другу. Улыбка для
– Вы остановились в «Дрейке»? – спрашиваю я.
– Нет, наша семья снимает на лето дом в Чикаго.
– Где?
– В Линкольн-парке.
– Я живу в Олд-Тауне.
Это два соседних района.
Мне не стоило этого говорить – если девушка будет общаться с копами, если даст мое описание, то найти меня будет нетрудно. В Олд-Тауне не так уж много итальянцев размером с ломовую лошадь. К тому же чикагская полиция прекрасно наслышана о семействе Галло.
– Пожалуй, мне пора, – говорю я.
Мой рот произносит слова. Мое тело с ними не согласно. Я заехал на ближайшую парковку, но не спешу выходить из машины.
Я вижу эти карие глаза, наблюдающие за мной в зеркале. Девушка медленно моргает, словно кошка. Гипнотизирует меня.
– Я оставлю вас у исторического музея, – сообщаю я. – У вас есть телефон?
– Да, – отвечает она.
Это тоже было неосмотрительно. Симона могла позвонить в полицию, пока мы ехали, и я бы даже этого не заметил.
Какого хрена я творю? Я никогда не был таким беспечным.
Я быстро протираю руль и рычаги переключения передач своей рубашкой, следя за тем, чтобы не оставить отпечатков. Я также протираю дверную ручку.
– Я выхожу, – говорю я. – Сделайте мне одолжение и выждите пару минут, прежде чем кому-либо позвонить.
– Подожди! – вскрикивает Симона.
Я оборачиваюсь и впервые вижу ее целиком.
При виде этой девушки во плоти, не в отражении, у меня захватывает дух. Я буквально не могу дышать.
Она тянется через сиденье и целует меня.
Поцелуй длится всего секунду, ее нежные губы прижимаются к моим. Затем девушка откидывается обратно на спинку и кажется такой же изумленной, как и я.
– Прощай, – говорит Симона.
Спотыкаясь, я выхожу из машины и направляюсь в парк.
Симона
Прижав лицо к окну, я наблюдаю, как мужчина убегает в Линкольн-парк. Он движется довольно быстро для кого-то столь массивного.
Я снова откидываюсь на спинку, чувствуя, как салон машины начинает вращаться.
Что вообще сейчас произошло?
Поверить
Это был мой первый поцелуй.
Я училась в пансионе для девочек. И хоть это и не останавливало моих одноклассниц от того, чтобы заводить отношения, – я так и не встретила никого, с кем бы мне захотелось пойти на свидание. У меня не было на это ни времени, ни желания.
Но даже в самых безумных своих мечтах я и помыслить не могла, что свой первый поцелуй я подарю преступнику. Похитителю. Угонщику. И бог знает, кому еще!
Я даже не знаю его имени. Я не спросила, потому что сомневалась, что парень ответит. Мне не хотелось, чтобы он лгал.
Мое сердце бешено бьется о грудную клетку. Платье слишком плотно облегает грудь, и я дышу все быстрее и быстрее.
Эти десять минут в машине кажутся вечностью. И все же мне с трудом верится, что это все действительно произошло. Если бы я рассказала об этом, мне бы никто не поверил.
Но я не могу никому рассказать. Во-первых, мой отец будет в ярости. А еще, как бы глупо это ни звучало, я не хочу, чтобы тот парень попал в неприятности. Да, он украл машину, но меня и пальцем не тронул. Он даже не оставил «бенц» себе.
К тому же… его можно было назвать джентльменом. Дело, конечно, не в манерах – мужчина был грубым и резким, особенно поначалу. От звука его голоса у меня по спине побежали мурашки. Он был глубоким и грубым – голос настоящего злодея.
Внешне парень тоже не слишком походил на джентльмена. Он был огромным – и вширь, и ввысь, едва помещаясь в автомобиле. Его руки казались толщиной со все мое тело. У него были иссиня-черные волосы, жесткая щетина по всему лицу, темные волосы на руках и даже на тыльной стороне ладоней. И его глаза были свирепыми. Каждый раз, когда парень смотрел на меня в зеркало, я чувствовала себя пригвожденной к месту.
И все же я поверила, когда он сказал, что не тронет меня. Более того, я поверила каждому его слову. Мужчина говорил так прямо, словно не мог не быть честным.
Я прижимаю ладони к щекам, чтобы немного охладить их. Чувствую себя возбужденной и разгоряченной. Но толку от моих ладоней не много – они тоже горячие.
Я не могу перестать думать об этих глазах, смотрящих на меня через зеркало заднего вида, об этом грубом голосе и об этих невероятно широких плечах. О его огромных ладонях, сжимающих руль.
Никогда не встречала такого мужчину. Ни в одной из тех стран, где побывала.
Я чувствую, как в сумочке вибрирует телефон, и достаю его. Вижу с десяток пропущенных звонков и еще больше сообщений.
Я поднимаю трубку со словами:
– Tata?
– Симона! – кричит отец, и я слышу облегчение в его голосе. – Ты в порядке? Где ты? Что происходит?
– Я в порядке, tata! Все хорошо. Я у исторического музея, на углу Линкольн-парка.
– Слава богу, – восклицает отец. – Оставайся на месте, полиция уже в пути.