Изумруды к свадьбе (Властелин замка, Влюбленный граф)
Шрифт:
Все четыре комнаты, относившиеся к детской, находились не очень далеко от моей. Первая — классное помещение, с высоким куполообразным потолком, с узкими окнами в виде амбразур и широкими массивными подоконниками, как и во всем замке. В этом помещении был большой очаг, в котором, как утверждала Нуну, можно было зажарить быка. С одной стороны висел огромный оловянный котел, в котором всегда лежала большая куча поленьев. Три двери вели в другие комнаты: одна — в спальню Женевьевы, другая — в комнату Нуну
Вернувшись с полуночной мессы, мы торжественно прошествовали в классную комнату и поставили свои башмаки перед угасавшим очагом.
Женевьева отправилась спать. И, когда мы с Нуну решили, что она уже заснула, положили в башмаки свои подарки. Я — шелковый шарф пурпурного цвета, который можно было использовать в качестве галстука во время наших прогулок верхом. Для Нуну я приготовила то, что владелица кондитерской назвала ее любимым лакомством, — торт со сливочным кремом и ромом в красивой коробке. Мы с Нуну, сделав вид, что не замечаем подарков, приготовленных друг для друга, пожелали одна другой спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.
Рано утром меня разбудила Женевьева:
— Посмотрите, мадемуазель! Вы только посмотрите!
Толком не проснувшись, я все-таки поняла, что наступило Рождество.
— Шарф просто замечательный. Благодарю вас, мадемуазель. — Она надела его Прямо поверх ночной рубашки. — А Нуну подарила мне носовые платки с очень красивой вышивкой. И еще… О, мадемуазель, я пока не открывала. Это от папы. Коробочка лежала в моем башмаке вместе с другими подарками!
Я все еще продолжала сидеть на кровати и была взволнована не меньше, чем она.
— Замечательно! — воскликнула я.
— Он уже много лет ничего мне не дарил. Интересно, почему же в этом году…
— Да не все ли равно? Давайте лучше посмотрим!
Внутри коробочки был кулон — жемчужина на тонкой золотой цепочке.
— Боже, какая прелесть! — искренне восхитилась я.
— Просто чудо! — подхватила Женевьева.
— Вы довольны?
Она даже не могла говорить — лишь кивнула.
— Примерьте его, — сказала я и помогла застегнуть цепочку.
Женевьева подошла к зеркалу и стала рассматривать себя. Потом снова подошла к моей кровати, взяла подаренный мною шарф, который сняла, чтобы надеть цепочку, и накинула теперь его на плечи.
— Какое счастливое Рождество! — сказала она радостным голосом.
Я подумала, что хорошо бы, чтобы оно действительно было счастливым. Женевьева настойчиво звала меня пойти в классную комнату.
— Нуну еще не встала. Она получит свои подарки позднее. А теперь, мадемуазель, давайте посмотрим, что подарили вам.
Я взяла сверток, в котором был подарок от Женевьевы, — книга о замке и его окрестностях.
— О, Женевьева, благодарю вас. Вы очень добры, что подумали обо мне. Так, значит, вы знаете, что я очарована этим местом?
— Да вы даже не можете этого скрыть, мадемуазель. И вы любите старые замки, не так ли? Но только не начинайте читать ее прямо сейчас. Лучше посмотрите. Вот эта салфетка для подноса — от Нуну. Я знаю, кто сделал ее. Моя мама. У Нуну их целая стопка!
Носовые платки, салфетка для подноса… все вышитое руками Франсуазы! Интересно, как это Нуну решилась расстаться с ними…
— Здесь для вас еще кое-что, мадемуазель.
Я увидела сверток, и мне в голову пришла невероятная мысль, которая при всей своей абсурдности была столь волнующей, что я даже не решалась взять его в руки, страшась испытать разочарование.
— Разверните его! Скорее! — скомандовала Женевьева.
Я послушалась и увидела великолепную миниатюру, украшенную жемчужинами. Это был портрет женщины со спаниелем на руках. По стилю прически и платью женщины я поняла, что портрет был выполнен около ста пятидесяти лет назад.
— Вам нравится? — воскликнула Женевьева. — Это от кого?
— Прекрасная, но слишком дорогая вещь. Я…
Женевьева подняла выпавшую из свертка записку:
«Вы без сомнения узнаете даму, которую так умело вернули к жизни. Возможно, она вам столь же признательна, как и я, и мне кажется, что будет весьма разумно, если миниатюра станет вашей собственностью. Я собирался вручить ее вам при нашей следующей встрече, но, поскольку вы столь привержены старым традициям, кладу ее в вашу туфельку.
Лотэр де ла Таль».
— Это от папы! — взволнованно воскликнула Женевьева.
— Да. Он очень доволен моей работой над картинами, и это — выражение его признательности.
— О… но в ваш башмак! Кто бы мог подумать… — Ну, он, наверное, подумал, что раз кладет кулон в ваш башмачок, то может положить миниатюру — в мой. Это та самая дама с изумрудами. Вот почему он подарил мне портрет.
— Вам она нравится, мадемуазель? Нравится, да?
— Да, очень красивая вещь.
Я с нежностью рассматривала миниатюру, отметив про себя роскошные краски и прекрасные жемчужины. Я еще никогда в жизни не обладала чем-либо более прекрасным.
Вошла Нуну.
— Что за шум? — спросила она. — Вы даже разбудили меня. Счастливого всем Рождества!
— Счастливого Рождества и вам, Нуну.
— Нуну, ты только посмотри, что подарил мне папа! И подарок лежал в моем башмаке!
— В башмаке?
— Да проснись же ты, Нуну! Сегодня же рождественское утро. Посмотри на свои подарки. Ну, давай же! Вот мой подарок.