Изверг
Шрифт:
– Позвони своей крошке, что тебя забрала полиция, - посоветовал ему Монро. Клинг взглянул на часы.
– Некуда, она ещё на занятиях.
– Растление малолетних, - с ухмылкой констатировал Моногэн.
– Об этом при лейтенанте лучше не заикаться.
– Она студентка, - пояснил Клинг.
– Послушайте, до семи мы управимся?
– Возможно, - сказал Моногэн.
– Надень плащ, - посоветовал Монро.
– Незачем. На улице тепло и погода хорошая.
– Скоро может похолодать. Такая погода. Такая погода просто создана для воспаления легких. Клинг вздохнул.
–
– Что?
– насторожился Моногэн.
– Говори откровенно, - предупредил Монро, - что ты идешь отлить.
– Нет. Мне нужно пойти вымыть руки.
– Ладно, так и быть, вымой. И шевелись, лейтенант не любит ждать.
Здание, в котором помещалось криминальное отделение северного округа, было самым запущенным, грязным и обшарпанным из всех, какие Клингу доводилось видеть. "Его как специально выбрали под у головку", - подумал он, войдя внутрь. Оно ещё и пахло смертью.
Он шагал за Моногэном и Монро, они прошли мимо дежурного сержанта, потом по узкому, полутемному коридору, вдоль которого тянулись скамьи. Из-за запертых дверей доносился стук пишущих машинок. То тут, то там в коридоре мелькали мужчины в рубашках с короткими рукавами и с пустой кобурой под мышкой. Казалось, вокруг происходит какой-то бессмысленный спектакль: звонили телефоны, мужчины таскали папки из комнаты в комнату, собирались возле автоматов с газводой - и все это в смутном полумраке интерьера под стать Данте.
– Садись, - сказал Моногэн.
– Отдохни, - добавил Монро.
– Лейтенант диктует рапорт. Сейчас освободится и примет.
Что бы там лейтенант ни диктовал, после часа ожидания Клинг пришел к выводу, что это не рапорт. Скорее это был второй том его автобиографии "Годы службы". От надежды успеть на свидание с Клер он давно отказался. Было уже шесть сорок пять, и время живо бежало дальше. Хотя, если повезет, он ещё мог застать её в колледже. Надеялся, что она сжалится над ним и немного подождет. Хотя рассчитывать на это, принимая во внимание её неохотное согласие на свидание вообще, особенно не приходилось.
Клинг нетерпеливо взглянул на часы.
В восемь двадцать он остановил в коридоре какого-то типа и спросил, откуда можно позвонить. Тот кисло взглянул на него и сказал:
– Лучше дождитесь, когда вас примет лейтенант. Он диктует рапорт.
– Какой рапорт?
– взорвался Клинг, - о том, как сперли патрульную машину с рацией?
– Что?
– переспросил тип.
– Ага, понял; Очень остроумно.
– И пошел к автомату с газводой.
– Пить не хотите?
– Я с обеда ничего не ел, - сказал Клинг.
– Выпейте немного воды и обманете желудок.
– А сухую корочку к воде не подадите?
– съязвил Клинг.
– Что?
– переспросил тот.
– Ага, понял. Очень остроумно.
– Как долго ещё он будет диктовать?
– Бог его знает. Он медленно диктует.
– Давно он тут начальником?
– Лет пять, десять... Не знаю.
– А где служил перед этим? В Дахау?
– Что?
– переспросил мужчина...
– Ага, понял.
– Очень остроумно, - сухо добавил Клинг.
– Где Мо-ногэн и Монро?
– Ушли домой. Они уже наработались. Сегодня у них был тяжелый день.
– Послушайте, - сказал
– Лейтенанта?
– переспросил мужчина.
– Я - поторопить лейтенанта? Господи, смешнее этого я никогда ничего не слышал.
Покачав головой, он удалился по коридору, ещё раз с сомнением оглядываясь на Клинга.
В десять тридцать три в коридор вышел детектив с болтавшимся на ремне револьвером тридцать восьмого калибра.
– Берт Клинг?
– Да, - устало ответил Клинг.
– Лейтенант Хейтхорн вас ждет.
– Слава тебе, Господи...
– И не сердите лейтенанта, - посоветовал ему детектив.
– Он голоден и зол.
Подводя Клинга к матовым стеклянным дверям, на которых красовалась надпись "Лейтенант Генри Хейтхорн", распахнул их и доложив: "Клинг, господин лейтенант!", пропустил Клинга в кабинет. Детектив ушел, закрыв за собой дверь.
Хейтхорн сидел за столом в другом конце помещения. Это был плюгавый и плешивый тип с голубыми-голубыми глазами. Рукава белой рубашки закатаны выше локтей. Воротник расстегнут и узел галстука сбился набок. Из висевшей под мышкой кобуры торчала ореховая рукоять автоматической сорокапятки.
Стол перед ним был чистым и пустым. Зеленые ящики картотеки образовали мощную стенку за столом и по бокам от него. Жалюзи на окне слева от стола были подняты. На деревянном щитке, стоявшем на столе, надпись: "Лейт. Хейтхорн".
– Клинг?
– спросил он.
Голос был высокий и металлический, как соль-диез, выдутое на поломанной трубе.
– Да, сэр, - ответил Клинг.
– Садитесь, - предложил лейтенант и указал на стул с высокой спинкой.
– Спасибо, сэр!
– сказал Клинг. Подошел к столу и сел. Ему было не по себе. Он ни в коем случае не хотел потерять место, а Хейтхорн, похоже, был крутой мужик. Задумался, может ли лейтенант попросить комиссара выгнать какого-то патрульного к чертовой матери, и решил, что безусловно может. Нервно сглотнул слюну. Не думал уже ни о Клер, ни о еде.
– Так это вы тот Шерлок Холмс, да?
– начал Хейтхорн.
Клинг не знал, что ему ответить. Не знал, улыбнуться или потупить глаза. Не знал, сидеть или покаянно пасть в ноги.
Хейтхорн, наблюдая за ним, спросил снова:
– Так это вы наш Шерлок Холмс, спрашиваю?
– Простите?
– вежливо переспросил Клинг.
– Это вы занялись тем убийством?
– Я не думал, лейтенант, что...
– Послушайте, Шерлок, - перебил его Хейтхорн и ударил кулаком по столу.
– Нам позвонили сегодня днем, - он приоткрыл верхний ящик, - точнее в шестнадцать тридцать семь. Нам сообщили, что вы копаетесь в убийстве Дженни Пейдж.
– Хейтхорн с грохотом захлопнул ящик.
– Я вас ещё пожалел, мистер Холмс. Мог просто позвонить капитану Фрику в 87 участок. Так получилось, что вы из 87 участка, а капитан Фрик - мой старый приятель, и капитан Фрик не будет церемониться со всяким засранцем, который сует нос куда не надо. Ваш лейтенант Барнс тоже вечно сует нос не в свое дело, и я не могу с этим ничего поделать, кроме тех случаев, когда с радостью могу дать ему по носу! Но если в 87 участке думают, что я буду терпеть какого-то топтуна, если в 87 участке полагают...