Извращенные эмоции
Шрифт:
Такой спокойный. Бесстрастный. Холодный.
Именно в чем-то подобном я и нуждалась. На фоне наполненного ужасом ада он напоминал прохладный поток. Блаженно безразличный. Я пристально смотрела ему в глаза, смотрела долго, и он отпустил меня, после чего я впустила в легкие первый вдох. Я снова могла дышать, и лицо моего мужа стало четким, а взгляд его прищуренных глаз показывал,
Опустив взгляд на его подбородок, я потянула руки, чтобы он ослабил хватку на моих запястьях. Он отпустил меня, и я положила ладони на колени. На свои голые колени. Он, тоже абсолютно голый, стоял возле меня. Судя по всему, во время панической атаки он меня усадил.
Да, это была она. Он понял, что со мной что-то точно было не так. Сглотнув слюну, я подтянула колени к груди.
Вот бы он меня сейчас убил. После того, как меня изнасиловал дядя, мне часто хотелось умереть.
– Что с тобой случилось? – без всяких эмоций спросил он меня.
Сначала мне захотелось солгать, но я врала слишком долго. К тому же у меня возникло ощущение, что он и так все понял.
– Мне было тринадцать, – начала я, но не смогла продолжить. Меня снова начало трясти, и он положил руку мне на плечо. На этот раз я от него не отстранилась. Прикосновение было слишком бесстрастным, чтобы вызвать у меня ужас.
– Тебя кто-то изнасиловал.
Это слово заставило меня почувствовать себя крошечной, грязной и никчемной. Я кивнула.
– Твой отец?
Я покачала головой. К тому моменту он уже был мертв, и он бы никогда этого не сделал. Он понимал, что меня бы это погубило. Он бил меня и кричал на меня, но никогда не прикасался ко мне подобным образом. Хотя, может, он бы и сделал это позже, если бы Лука его не убил.
– Значит, кто-то из твоей большой семьи. Такие девушки, как ты, обычно находятся под защитой. Видимо, это был кто-то из твоих родственников. – Я кивнула. – Кто это был? – настаивал он. – Дядя, который тебя воспитывал?
Я облизнула губы.
– Другой дядя.
– Долго? – Я подняла четыре пальца. – Четыре года? – Я покачала головой. – Четыре раза?
Всего четыре ночи, но с тех пор – каждый день. С тех пор.
– Мне каждую
В любом случае, я была обречена. Я решила свою судьбу. Ничто больше не имело значения.
Я не осмеливалась поднять глаза, чтобы не увидеть на его лице отвращения и гнева из-за того, что ему отдали в жены кого-то испорченного.
– А знаешь что, – едва слышно добавила я, – добрый человек избавил бы меня от унижения, которым теперь станет встреча с моей семьей и жизнь в позоре, и убил бы меня.
– Добрый, может, и убил бы, – тихо молвил он. Смирившись, я подняла глаза. На лице у Нино заиграла жуткая улыбка. Глаза его оставались спокойными. – Но я найду мужчину, который это с тобой сотворил, и заставлю его ощутить тот же ужас, что ты – в ту ночь, и боль, которую он себе даже не представлял. И в конце концов, после того, как он долго будет молить о пощаде и потеряет всякую надежду, я подарю ему смерть.
У меня перехватило дыхание. Я просто уставилась на него. Больше ничего я делать не могла. Он отнесся ко всему так спокойно, но в глубине его глаз было что-то темное и опасное. Не по отношению ко мне. И я даже не смела надеяться, что все это могло быть правдой.
– А что ты сделаешь со мной? Я ведь не то, что тебе пообещали. Я не девственница.
Он взглянул на меня почти так, словно я ляпнула глупость.
– Мне все равно, девственница ты или нет. Это просто маленький кусочек плоти, который совершенно бесполезен. Но я все равно понимаю, какую важную роль он занимает в умах многих, даже в твоем.
– Тогда почему же ты разозлился, если тебя не волнует, что кто-то украл у тебя то, что ты сам хотел заполучить?
– Потому что этот кто-то украл то, что ты не хотела отдавать, – пробормотал он.
Я отвела взгляд, потому что дурацкие слезы навернулись мне на глаза. Мне были непонятны его реакция и он сам, если уж на то пошло. Я была наслышана о Вегасе: о том, как там поступали с женщинами, не отдававшими долг или как-то еще не угодившими Римо Фальконе. Я указала рукой на простыни:
Конец ознакомительного фрагмента.