Извращенные эмоции
Шрифт:
Нино переводил взгляд то на брата, то на меня, но больше ничего не сказал. После этого мне больше ни с кем не пришлось танцевать.
Глава 6
Киара
– Переспи с ней, переспи с ней! – начали они скандировать еще прежде, чем я успела ко всему морально подготовиться. Хотя, наверное, глупо было полагать, что я вообще когда-нибудь буду к этому готова.
Братья моего мужа, Римо и Савио, кричали громче всех, но практически
– Переспи с ней, переспи с ней! – крики становились все громче.
Я встретилась глазами с Нино. Кивнув, он поднялся и протянул мне руку. Я взяла ее, потому что не могла отказать ему, когда все на нас смотрели. Сдерживая страх, я встала и последовала за ним мимо рядов гостей, выстроившихся, чтобы нас проводить. Мужчины хлопали Нино по плечам. Женщины, в глазах которых читались жалость и сочувствие, ловили мой взгляд. Джулия, явно встревоженная, прижалась к мужу. Я быстро отвела глаза.
– К неизведанным землям!
– Мы хотим увидеть простыни!
Были и другие комментарии вроде этих, и от них мой желудок стал твердым как камень.
На лице у Нино никак не отражалась его реакция на эти крики. Он крепко сжал мое запястье, и я была этому рада, потому что его руки возвращали меня в реальность, не давали мне потеряться и мысленно провалиться в прошлое.
Римо и Савио держались неподалеку, пока мы шли по длинному коридору. Тому самому, что хранил много детских воспоминаний, в основном плохих. Сегодня ночью этот список пополнится воспоминаниями похуже.
Мы дошли до двери из темного дерева, ведущей в главную спальню. Позади нас столпились десятки мужчин.
– Не стоит трахать свою молодую жену у стены, помнишь? – усмехнулся Римо.
Я вздрогнула, и пульс мой резко подскочил. Нино крепче сжал пальцами мое запястье.
– Римо! – прорычал он, и от его голоса страх пронзил каждую мою клеточку.
– Повеселитесь там! – крикнул Савио, ухмыльнувшись.
Фальконе решат, что их предали. В обмен на перемирие чудовищам из Лас-Вегаса должны были принести в жертву девственницу. Но мне не дали шанса остаться невинной. У меня отняли этот выбор. С болью вырвали.
Страх, пронзительный и грубый, скребся у меня в груди, пока муж вел меня в комнату перед нашей первой ночью, оставляя за закрытой дверью ухмыляющиеся лица своих братьев. Нино меня отпустил, и я сразу же отпрянула от него.
Прошло уже шесть лет, но эти воспоминания все еще будят меня по ночам. Я так боялась близости с мужчиной, с любым мужчиной, но особенно – с этим. С моим мужем.
Остановившись в нескольких шагах от кровати, я окинула взглядом белые простыни. Те самые, на которых утром моя семья захочет увидеть пятна крови.
Только ее там не будет.
Я осторожно подошла ближе. Кровь была в мой первый раз, и во второй, и даже в третий. Боль, ужас и мольбы. Тогда простыни еще не демонстрировали. Наша горничная, которая ни разу не пришла мне на помощь, их уносила.
Сегодня
Я всякое о нем слышала. И видела его в клетке. Единственным моим утешением было лишь то, что я сомневалась, что ему удастся сломить меня больше, чем ломали все эти годы.
Я не могла оторвать глаз от кипенно-белых простыней, таких же, как мое платье. Символ невинности, который не имел ко мне никакого отношения.
– Это – ваши традиции, не наши, – промолвил Нино спокойно, но достаточно громко, чтобы выдернуть меня из размышлений.
Я придала лицу невозмутимое выражение.
– Зачем же тогда им следовать? – Я обернулась. Меня выдал голос. Слишком тихий и с нотками ужаса, который, как я надеялась, он принял за страх, нормальный для девственницы.
Он находился совсем не так близко ко мне, как я ожидала. Он даже на меня не смотрел. Стоя возле стола, он читал записку, в которой моя тетя поздравляла нас со свадьбой. Положив ее обратно, он взглянул на меня. В выражении его лица не было ничего, что вселяло бы в меня надежду. Ни доброты, ни жалости. Это был чистый лист. Восхитительно холодный, с пустыми серыми глазами, безукоризненно подстриженной бородкой и зачесанными назад волосами.
Покачав головой, он убил последнюю надежду, которая у меня оставалась.
– Семья хочет крови, и она ее получит.
Он был прав. Именно этого ждала моя семья, и я должна была ей это предоставить, вот только крови она не получит, а мой муж поймет, что его трофей испорчен. Каморра отменит соглашение. Этот брак выведет моего мужа из себя, а я останусь жить изгоем.
Это станет моим крахом. Моя семья от меня отвернется. После этого никто и никогда не захочет на мне жениться, а незамужняя женщина в нашем мире и вовсе обречена.
Он начал расстегивать рубашку: спокойно, аккуратно. Наконец он сбросил ее, обнажив шрамы и татуировки – их было очень много и выглядели они пугающе – и стальные мускулы. Я отвернулась. Сердце у меня колотилось как бешеное. В нем скребся ужас, подобный тому, что я испытала много лет назад. Мне нужно было его обуздать, найти какой-то выход из этого замешательства. Я должна была спастись: не от его притязаний на мое тело, но от потери самообладания.
Я полезла в сумочку, висевшую у меня на плече, и достала из упаковки таблетку. У меня перехватило горло, и я не была уверена, что смогу проглотить ее без воды, но в том состоянии, в котором я сейчас находилась, поход в ванную казался чем-то невозможным. Я не была уверена, что справлюсь, не сорвавшись.
Трясущимися пальцами я поднесла белую таблетку ко рту. Нино остановил меня, обхватив за запястье. Я взглянула в его прищуренные глаза. Я даже не слышала, как он подошел.
– Что это? – жестко спросил он.
Я ничего ему не ответила. Мне было слишком страшно, чтобы подобрать слова. Свободной рукой он залез в мою сумочку и, достав оттуда упаковку, пробежался взглядом по описанию лекарства. Отбросив коробочку в сторону, он взглянул на меня своими серыми глазами и протянул мне ладонь.