Извращённый Подарок
Шрифт:
— Кажется, ты глубоко задумался о чем-то. — Она произносит эти слова так тихо, что я едва их различаю.
Мы сидим на диване и смотрим фильм уже довольно долгое время, но я понятия не имею, что происходит на экране, потому что не обращаю на это никакого внимания. Вместо этого мое внимание было обращено во внутрь себя. Я думал о Сандре, о своих чувствах к ней, беспокоился о том, что может произойти дальше. Например, о том, что в конце концов она уйдет.
— Ты права. — Я улыбаюсь ей, замечая беспокойство в ее глазах.
— О чем-то хорошем?
Не сомневаюсь, что она уже знает, что все, о чем
— Просто размышляю, ты же знаешь, как это бывает. — Я могу только надеяться, что этого ответа будет достаточно, чтобы удовлетворить ее любопытство.
— Все, о чем ты хочешь поговорить, обсудить или устроить мозговой штурм, возможно, я могу помочь. — Чувство единения заставляет мое сердце биться сильнее, и мне нравится, что она тоже хочет быть рядом со мной. Я считаю, что тот факт, что с ней все необычно, во многом объясняет, почему меня так тянет к ней. Она — друг. Она встречает меня посередине. Даже если у нее плохой день, она всегда готова выслушать, узнать о моих делах. Она не ждет, что я буду постоянно стоять и защищать ее. Она помогает мне, когда мне нужно на кого-то опереться. И мне это в ней нравится.
— Может быть. Дай мне сначала немного прийти в себя. — Возможно, было бы неплохо обсудить с ней все, но сначала мне нужно разобраться в себе, понять, чего я стою, чего хочу и как бы я хотел, чтобы все происходило, прежде чем обрушу на нее все эти вопросы. Я не тот человек, который будет браться за дело, не имея какого-то плана, идеи или решения.
Она кивает головой, ее улыбка становится шире.
— Звучит неплохо. Я здесь, когда тебе понадоблюсь. — Я знаю, что это так, и ее слова согревают меня изнутри. Мой телефон вибрирует на столе рядом со мной, где он лежит лицом вниз. Я поднимаю его, когда ее внимание возвращается к экрану.
— Хочешь, я поставлю фильм на паузу? — Я качаю головой, показывая, что не против, чтобы она наслаждалась фильмом, пока я выясняю, что происходит. Сообщение на моем телефоне не имеет смысла, и приходится перечитывать его несколько раз.
Сандра уверяет меня, что ты нашел любовь, ты счастлив и что я проделала отличную работу, воспитав тебя хорошим человеком.
Несмотря на то, что номер неизвестен, есть только один человек, который мог бы отправить мне такое сообщение. Грейс. Но почему она прислала мне сообщение именно сейчас? И почему говорит, что именно Сандра рассказала ей о том, что происходит в моей жизни? Мое сердце замирает, и я бросаю взгляд на Сандру, гадая, что она сказала моей маме.
Она знает правило: не говорить обо мне за моей спиной. Никому не говорить обо мне без моего прямого разрешения.
Что она сделала?
И что еще хуже, что мне придется с этим делать?
Я не могу оставить без внимания такое нарушение. Что, если она сделает это снова? Что, если она расскажет ей что-то, что можно будет использовать против меня? А что, если она уже это сделала?
Проходит несколько мгновений, прежде чем я замечаю, что телевизор затих.
Взглянув на Сандру, вижу на ее лице озабоченность.
— Ты говорила с Грейс. — Слова звучат как вопрос и обвинение, и ее глаза расширяются, а в чертах лица появляется чувство вины,
Она переминается на месте, словно желая придвинуться ко мне, но я отстраняюсь, не желая, чтобы между нами была близость. Мое движение вызывает на ее лице поток боли, и она вздрагивает. Я ничего не могу поделать с предательством, рвущимся наружу. Как она могла так поступить? Как она могла пойти к кому-то и рассказать обо мне?
— Я могла сказать только хорошее, и мне не пришлось бы ничего говорить, если бы ты просто поговорил со своей матерью.
Я слышу разочарование в ее голосе, и мне интересно, направлено ли оно на меня или на ситуацию.
— Почему ты прячешься от нее? Почему не можешь просто сказать ей правду? Разве она не заслуживает того, чтобы знать? — Она откидывает одеяло и встает, расхаживая взад-вперед по гостиной.
Я на мгновение ошеломлен, в полном шоке и неверии, что она считает себя вправе решать, с кем я должен общаться, а с кем нет.
— Не у всех из нас счастливая семейная жизнь. Думаю, по тому, что я никогда не упоминал свою мать и не говорил о ней, ты догадаешься, что на, то есть причина.
Она перестала вышагивать и повернулась ко мне лицом, издав сердитый стон.
— У всех родителей есть проблемы с детьми. Это часть взросления. В какой-то момент, став взрослым, ты должен оставить прошлое позади и признать, что семья — самое главное. — В ее глазах стоят слезы, и я чувствую, что за ее словами кроется что-то еще. Но я не собираюсь лезть не в свое дело. Не тогда, когда она бросает мне подобные обвинения или говорит, что у меня нет права вычеркнуть из своей жизни мою очень токсичную и жестокую мать.
— Серьезно? — Я встаю, чувствуя, как ярость свободно течет по моим венам, хотя я держу свой голос низким и контролируемым. — И как же мне простить женщину, которая пыталась меня убить? Женщину, которая оставила меня тонуть в собачьей будке посреди наводнения? — Ее глаза расширяются по мере того, как я говорю, но я хочу сказать больше. — Каков протокол прощения той, кто запирала меня в шкафу, забывала кормить несколько дней подряд, издевалась надо мной перед друзьями и говорила, каким ужасным ребенком я был? Должен ли я простить ее сейчас, потому что прошло время, хотя она никогда по-настоящему не извинялась за то, через что заставила меня пройти?
Сандра делает шаг назад, ее рот складывается в удивленную букву «о», когда она изучает мое лицо.
— Или я должен просто принять то, что она сделала меня сильным, как она говорит, или принять то, что вырастила из меня хорошего мужчину, как ты ей сказала? — Последнее замечание задевает больше всего, и я делаю еще один шаг ближе к Сандре, видя страх в ее глазах, когда она делает еще один шаг назад. — Моя мать не сделала меня сильным. Она пыталась сломать меня и уничтожить. Но не это сделало меня сильным. Я стал сильным, потому что именно это мне пришлось сделать, чтобы выжить. Это не ее заслуга. — Сандра кивает, словно полностью соглашаясь со мной, но все ее тело застывает, пока она не сглатывает с трудом, ее нежное горло сжимается от этого движения. — Не похоже, что у тебя есть все ответы для того, у кого есть куча обвинений в том, что я должен оставить все как есть, повзрослеть и любить ее, потому что она — семья.