Извращённый Подарок

Элира Фаерторн

— Но ты же знала, что он не хотел, чтобы ты обсуждала его личную жизнь с кем-то еще. — Мама бросает на меня косой взгляд, и мне хочется нахамить ей и сказать, что я как раз сейчас обсуждаю его с ней. Конечно, знаю, что лучше, но все равно, кажется, она точно знает, о чем я думаю, и отвечает мне тем же. — Даже не начинай, юная леди. Все, что ты мне скажешь, останется здесь. Ты же знаешь, что это его не касается. Его волнует то, что его личная жизнь попадет к людям, которые будут говорить о нем.

— Это все равно нарушение его личных границ.

И откуда мне было знать, что я не должна доверять его маме? — Я знаю, что спорю, но мне отчаянно хочется не быть идиоткой в этой ситуации. Я знаю, что так оно и есть, но это не значит, что мне нравится эта ситуация.

— Может, потому что он никогда не говорит о своей маме или с ней лично. Сколько раз ты поднимала эту тему в разговоре с Рико? — Я киваю головой, прекрасно понимая, что она права.

— Ладно, наверное, это был тревожный сигнал, но все равно кажется, что это большой психологический скачок — просто ожидать, что я буду знать.

Мама отталкивает лосося, затем подходит к раковине и сует руки под кран. Вода включается автоматически, и она начинает смывать остатки рыбы.

— Мне кажется, это довольно некрасиво — считать, что все воспитаны, как ты, и что у всех такие же отношения с родителями, как у нас с тобой. Но я знаю, что ты не хочешь это слышать. — Мягкий мамин тон почти заглушается водой, и я киваю. Я понимаю, что она говорит, и в глубине души знаю, что она права и что я ничего не могу сделать, чтобы исправить то, что натворила между нами с Рико.

— Может, мне и правда нужно это услышать. Хотя бы для того, чтобы не повторять ту же глупую ошибку. — Как бы мне хотелось вернуться в прошлое, чтобы не говорить ничего его матери.

— Не думаю, что, если ты будешь продолжать переживать свои ошибки, это поможет тебе не совершать их в будущем. Может быть, ты не совершишь эту ошибку снова, но не думаю, что ты совершишь ее в любом случае, независимо от того, будем мы продолжать говорить об этом или нет. — Мамино понимающее выражение лица заставляет меня чувствовать себя еще хуже.

— Можно мне воды, пожалуйста? — слышу я, как папа зовет из другой комнаты.

— Конечно. Сейчас принесу. — С этими словами я подхожу, беру со стойки бутылку воды и несу ее отцу, который сидит в своем любимом кресле, все еще бледный и исхудавший.

— Могу помочь? — спрашивает он, и я бросаю на него неодобрительный — хотя и любящий — взгляд. Он поднимает обе руки в ответ.

— Что? Я не могу просто сидеть здесь и быть бесполезным.

— Тебе нужен отдых, папа. Мы хотим, чтобы ты поправился. Так что пока позволь нам все уладить, а ты просто расслабься и сосредоточься на том, чтобы выздороветь. — Я протягиваю руку и легонько щиплю его за щеку, но он отталкивает ее. С этими словами я поспешно возвращаюсь на кухню к маме.

— Знаешь, ты права, и я знаю, что все испортила, и это тоже неправильно. Я чувствовала себя виноватой в ту минуту, когда отправила это сообщение, но папа был в больнице, и я не знала, как обстоят дела, и мне было страшно. Я не

могла представить себе, как это — потерять папу, не имея возможности сказать ему, что со мной все будет в порядке, понимаешь? — Все слова и страх вытекают из меня, и я чувствую, что мое тело сдувается, как воздушный шарик.

Мама подходит и снова обнимает меня.

— Я знаю, что это было трудное время, и ты совершила ошибку в самый уязвимый момент, и я уверена, что, если ты дашь Рико немного времени, чтобы смириться с происходящим, он поймет это и простит тебя.

В этом-то все и дело. После того как я увидела его взгляд, я ни на секунду не сомневаюсь, что он меня не простит. Даже сейчас, когда вспоминаю, как он прочитал сообщение матери, на его лице отразилось выражение предательства. От этого мое сердце неловко стучит в груди, и я чувствую, что близка к слезам, когда моргаю, борясь с жжением в глазах.

— Я не знаю, как он поступит, мама. И не знаю, стоит ли ему это делать. Что, если я снова предам его в минуту слабости? Хотя, нет, забудь о беспокойстве по поводу того, может ли он мне доверять. Я не знаю, могу ли доверять самой себе.

— Люди совершают странные поступки во время стресса и горе, и поверь, то, что ты почувствовала, узнав, что твой отец попал в больницу, было абсолютным горем. — Мама отпускает меня и отходит, но только после того, как прижимает к моей щеке свою руку и одаривает меня теплой, нежной улыбкой. — Он уже взрослый. И либо смирится со всем, либо нет. Простит или все-таки нет. Ты не можешь ничего из этого контролировать, и я не думаю, что стресс по этому поводу поможет.

— Тебе нужно снова помыть руки. От тебя все еще пахнет рыбой. — Я произношу эти слова с долей юмора, пытаясь избежать серьезности момента, и она подносит обе руки к лицу, глубоко вдыхая.

— О боже, да. Ужасный запах. — С этими словами она возвращается к раковине и моет руки, с силой оттирая их под струей теплой воды. И пока я смотрю, как она намыливает кожу до самого локтя, я думаю, что делать дальше.

— Может, снова извиниться? Может, дать ему время остыть? Протянуть ли руку помощи? Оставить ли его в покое? Что мне делать? — Одно могу сказать точно: я терзала себя размышлениями, что делать со всей этой ситуацией. Я знаю, что у меня сильные чувства к Рико, и я не готова к тому, что все между нами закончится таким образом. Но после этого разговора с мамой также поняла, что, возможно, не мне решать, закончились наши отношения или нет.

Эта мысль не дает мне ни надежды, ни утешения. Как бы он ни был зол и расстроен, я не чувствую, что он может просто пережить это и простить меня. А мысль о том, что придется смириться с тем, что Рико может навсегда исчезнуть из моей жизни, сжимает мое сердце так, как я и не ожидала.

— Ты знаешь его лучше, чем я, дорогая. — Мама выключает воду и вытирает руки о полотенце, а затем поворачивается ко мне лицом, опираясь на стойку и бросая на меня печальный взгляд.

Но она ошибается.