Изящная комбинация

Тыналин Алим

— Позвольте… Это же… это же именно то, что нам нужно для автоматизации! А если добавить еще и систему передачи изображения, о которой говорил Леонид Иванович, то это будет самая передовая наработка.

— Уже думал об этом! — Зотов перевернул страницу блокнота. — Можно использовать разработки Розинга. Я читал его статьи в «Известиях Русского технического общества». Если взять электронно-лучевую трубку и добавить систему развертки на моторе «АЭГ», то можно улучшить экраны.

Я слушал этот технический диалог и понимал: вот оно, будущее советской промышленности. Профессор старой школы и молодой

самородок из рабочих, объединенные страстью к техническому прогрессу, вместе создают то, что через десятилетия станет обычным делом, автоматизированные системы управления производством. На морозе от их увлеченности словно становилось теплее.

— А что там с киноаппаратом? — мягко напомнил я, чтобы вернуть Зотова к реальности.

Тот быстро оглянулся.

— Киноаппарат «Дебри» установлен, — доложил он, протирая объектив замшевой салфеткой. — Будем снимать испытания для отчета. И еще… — он замялся. — Я тут собрал автоматический регистратор деформации. По своим чертежам.

— Покажите.

Зотов открыл ящик. Внутри поблескивал латунными деталями хитроумный прибор, похожий на сейсмограф:

— Вот здесь стальная игла чертит график на закопченном барабане. Показывает, как деформируется броня при попадании снаряда. А это, — он указал на часовой механизм, — привод от хронометра «Павел Буре».

Величковский внимательно осмотрел прибор:

— Василий Петрович, голубчик, — профессор по привычке обращался ко всем молодым инженерам по имени-отчеству. — Ваш регистратор — это просто чудо! Особенно механизм синхронизации с хронографом. Сразу получим полную картину разрушения! Вы не думали подать заявку на патент?

Зотов смутился, его открытое лицо порозовело:

— Что вы, Николай Александрович, какой патент… Это же для общего дела.

Надо же, какой бескорыстный. Молодец, достойный выходец из социалистического общества.

Впрочем, долго стоять на месте я не мог. Надо двигаться дальше. От пушки я отправился к пункту наблюдения. Там меня встретил Сорокин.

— Баллистические таблицы готовы, — он протянул мне папку с расчетами. — Первый выстрел по немецкой броне, второй по нашей. Одинаковые снаряды, одинаковый заряд пороха.

К испытательному полю подъехал грузовик «АМО-Ф-15». Рабочие в брезентовых рукавицах начали выгружать измерительное оборудование: тензометры «Гугенбергера», микрометры «Цейс», твердомеры «Бринелля».

— Через два часа прибывает комиссия, — я сверился с карманным хронометром. — Все должно быть готово к показательным испытаниям.

Сорокин нервно огляделся и прищурился:

— Леонид Иванович, а если… если расчеты неверны? Такая высокая комиссия, сам Тухачевский…

Я покачал головой.

— Наша сталь лучше немецкой. Мы это уже доказали в лаборатории. Теперь докажем на полигоне.

Над заводскими корпусами занимался рассвет. Из труб мартеновского цеха поднимались столбы дыма. Там продолжалась работа над оборонным заказом. А здесь, на полигоне, готовилось главное испытание, которое должно доказать превосходство советской металлургии.

До прибытия комиссии оставалось два часа. До сдачи первой партии заказа девять дней.

Ровно в десять утра у проходной завода появился первый автомобиль. Черный правительственный «Паккард» с характерным удлиненным капотом.

За ним длинной вереницей подтянулись остальные машины: представительский «Роллс-Ройс» наркомата, несколько «Бьюиков» с военными номерами, замыкал колонну бронированный «Фиат» охраны.

Из первой машины легко выпрыгнул Тухачевский. Я его сразу узнал.

Несмотря на мороз, на нем была только шинель тонкого английского сукна с ромбами в петлицах, фуражка с красной звездой сидела чуть набекрень. Молодое лицо с характерными усиками выражало живой интерес. В руках потертый кожаный портфель, явно еще с Гражданской войны.

Следом, поправляя пенсне в золотой оправе, вышел Каганович. Его добротное пальто с каракулевым воротником и шапка-пирожок выдавали высокопоставленного партийного работника. Под мышкой папка с документами, на руке поблескивали часы «Мозер», подарок Сталина.

— Здравствуйте, товарищ Краснов, — Тухачевский крепко пожал мне руку. Его цепкий взгляд уже изучал заводские корпуса. — Наслышан о ваших успехах. Особенно заинтересовала новая технология производства брони.

— Михаил Николаевич интересуется не просто так, — вмешался Каганович, протирая запотевшее пенсне. — У нас большие планы по перевооружению бронетанковых частей. Если ваша разработка оправдает ожидания, он готов к сотрудничеству.

За их спинами уже выстроилась внушительная свита: военные инженеры с планшетами и логарифмическими линейками, представители ВСНХ в кожаных тужурках, эксперты из военной приемки. Я заметил знакомое лицо, полковник Лазарев из института артиллерийских испытаний.

— Прошу в заводоуправление, — я указал на здание в стиле модерн с недавно отреставрированным фасадом. — Сначала краткий доклад и демонстрация образцов, затем на полигон.

В моем кабинете уже ждал Величковский, нервно протирающий пенсне. На столе разложены образцы стали, графики испытаний, технические расчеты. В углу примостился молодой Сорокин с кипой документов.

Тухачевский сразу подошел к столу, взял в руки образец:

— Так-так… — его пальцы профессионально ощупывали металл. — Говорите, прочность выше на сорок процентов? А вес?

— При той же толщине брони масса на двадцать процентов меньше, — я развернул чертежи. — За счет особой микроструктуры металла. Профессор Величковский, прошу вас.

Николай Александрович, снисходительно улыбаясь, начал объяснять технические детали. Каганович присел в кресло, делая пометки в блокноте. Военные инженеры столпились вокруг стола, разглядывая образцы через лупы.

— А это что? — Тухачевский указал на схему автоматизации производства.

— Наша новая разработка, — я кивнул Сорокину. — Александр Владимирович, покажите проект диспетчерской.

Молодой инженер развернул чертежи. Глаза Тухачевского загорелись:

— Централизованное управление? Передача изображения? — он повернулся к Кагановичу. — Лазарь Моисеевич, это же революция в производстве! Представляете перспективы для военных заводов?

Каганович задумчиво протер пенсне:

— Да, очень интересно… Особенно в свете последних указаний товарища Сталина об индустриализации. Кстати, — он достал из папки какие-то документы, — у меня тут есть письмо от Серго. Он очень высоко оценивает ваши достижения, товарищ Краснов.